Н а д я. «Пиво».
В л а д и м и р И л ь и ч. Ритмайер, значит, уже ввел тебя в курс наших маленьких тайн?
Н а д я. Немного ввел. И про мучные блюда знаю.
В л а д и м и р И л ь и ч. Нажаловался, толстяк.
Н а д я. Досталось. Я выехала из Уфы — там был мороз. Я в шубе. В Праге на меня все оглядываются. Меня тащит извозчик в цилиндре, я ищу Модрачека, а Модрачек — не ты и ни черта не понимает по-русски… Нет, я становлюсь болтушкой, ведь только что то же самое рассказывала Манеру.
В л а д и м и р И л ь и ч. Не Майеру, а Ритмайеру. Майер — это я, а он Ритмайер.
Н а д я. Оговорилась… И знаешь, «то мне дал адрес сюда? Николай с Путиловского, он был вместе с нами в ссылке, мой ученик в Питере — помнишь? Но его не узнать. Он одет пижоном, у него паспорт на имя сына какого-то московского купца, и он якобы скупает дорогие картины. А в этих картинах провозит твое «пиво»… Я так соскучилась, я все болтаю, потому что все время молчала, молчала… Что с тобой?
В л а д и м и р И л ь и ч
Н а д я. Устал?
В л а д и м и р И л ь и ч
Н а д я. Была со мной в Уфе.
В л а д и м и р И л ь и ч. И абажур?
Н а д я. И абажур.
В л а д и м и р И л ь и ч. Ты не представляешь, как это мне дорого…
К о р р е к т о р