В очереди. Ну, знаете, это уже полный маразм.
— Не скажите. В нем что-то есть. Это московский имажинист.
— У нас в Питере, по крайней мере, сохранилась хоть видимость царскосельского изящества, а там…
— Во всех случаях предпочту любую нахальную версификацию политическому предательству.
— Совершенно справедливо.
— Я выйду на секунду. Запомните, я за вами.
— Сделайте одолжение, мадам, прошу.
— Все шумят — Блок, Блок! А вот Андрей Белый, знаете ли, тоже хорош — читает лекции в Пролеткульте!
П и с а т е л ь в о б л е з л ы х б о б р а х. Сумасшедший остается сумасшедшим. А вашему Блоку я лично руки не подаю. Демонстративно отворачиваюсь, когда он входит.
В о ч е р е д и. Совершенно логично. Я тоже не подам ему руки как гражданину, но считаю возможным поздороваться с ним как с человеком.
— Вот-вот-вот! Наши вечные интеллигентские нюансы!
— Он истерик! Я всегда говорила, что он истерик. Но я уверена, он одумается и напишет «Антидвенадцать». Время заставит его понять и сделать это.
П и с а т е л ь в о б л е з л ы х б о б р а х. Но простим ли мы? Кому из нас не ясно, что все это временно? Мы увидим еще сияющие фонари на Невском! Мы еще будем завтракать у Альбе́ра, мы еще будем ездить бриться к Молле́, мы еще…
С т а р у ш к а. Святой Георгий, я всю жизнь преклонялась перед Блоком. Ведь он женат на Менделеевой!
В о ч е р е д и. Зинаида Гиппиус ловко его отделала:
— Совершенно изумительно.
— Но, говорят, он будет читать реферат о Пушкине!