Режиссер ушел, и если задержался, то лишь на секунду, чтобы удостовериться — все в порядке и можно продолжать спектакль.
Режиссер ушел, и если задержался, то лишь на секунду, чтобы удостовериться — все в порядке и можно продолжать спектакль.
Осветился круг — квартира Блока. Б л о к проходит одну комнату и входит в свою. Он в халате, идет, поддерживаемый Л ю б о й. Лег на диван и не сразу продолжает рассказывать.
Осветился круг — квартира Блока. Б л о к проходит одну комнату и входит в свою. Он в халате, идет, поддерживаемый Л ю б о й. Лег на диван и не сразу продолжает рассказывать.
Б л о к. А в Москве, за Ходынкой, рвались снаряды на Артиллерийских складах. Было душно и тревожно. Я выступал в Политехническом, читал: «Все, что память сберечь старается», «Русь моя, жена моя», «Голос из хора», а хотелось читать… знаешь что? «Последнее напутствие»:
Ты слушаешь? (Гладит ее по руке.)
(Гладит ее по руке.)
Народу было много. Читал я плохо. Что-то сжимало в горле. Но, знаешь, было очень тихо, так что, наверно, все слышали… Я думаю, Люба, в Москве меня не совсем забыли. Нет, правда… (Занервничал.) Если здесь, в Питере, мне крикнули: «Вы устарели, Александр Блок, вы устарели», то там… Кажется, после того, как я прочитал «О, если б знали вы, друзья, холод и мрак грядущих дней», в минутной паузе кто-то коротко и отчетливо бросил: «Вы — труп!» Да, да, я слышал, я узнал этот голос, я знаю его, это поэт, я знаю его в лицо, я знаю его имя!..
(Занервничал.)
Люба обеспокоенно склонилась над ним.
Люба обеспокоенно склонилась над ним.
(Шепотом.) Если можно… сделай укол… чтобы уснуть… Пожалуйста…
(Шепотом.)
В соседнюю комнату бесшумно вошла Д е л ь м а с с цветами. Поставила букет в вазу и опустилась на стул.
В соседнюю комнату бесшумно вошла Д е л ь м а с с цветами. Поставила букет в вазу и опустилась на стул.