– Все это ужасно благородно, Хетти, но он имеет право знать. Это ведь и его ребенок тоже.
– Я не могу ему рассказать. Это все испортит.
– Может быть, предоставишь ему решать? Вдруг все окажется не так плохо, как ты думаешь? Вдруг и ты тоже сможешь уехать в Англию?
– И что тогда? Будем жить втроем, долго и счастливо? Вальтер и две его жены? Он сейчас живет с ее родителями и полностью зависит от их поддержки. Без них его живо выставят из Англии. Так что не смеши.
– Но ведь он уже там. Может быть, англичане пустят к нему ребенка, а с ним и его мать, вот ты и уедешь, ну не сейчас, так позже…
– Прекрати, Эрна! Ничего из этого не выйдет. Не могу я поехать в Англию, даже если он захочет. Что я там буду делать? Все, что я могу, – это попытаться спасти нашего ребенка от судьбы, которую уготовил ему Томас. И у меня есть всего несколько месяцев, чтобы найти решение. Пожалуйста, помоги мне его придумать.
– А что же мать Вальтера? Его тетя? Они не согласятся взять его к себе?
– Об этом я уже думала, но разве я могу взвалить на них еще и младенца? У них и так ничего не осталось. Они живут в еврейском доме на Гумбольдтштрассе. Я не могу отправить собственного ребенка в такое жуткое место. Их мужчины все еще в Бухенвальде, если вообще живы. На какую судьбу я обреку его? Да и вообще, с чего бы им помогать мне?
– И как же тогда?
– Выйду замуж за Томаса. Выбора все равно нет. Быть может, заполучив меня, он передумает насчет ребенка.
На лице Эрны я читаю подтверждение моим худшим опасениям.
Ребенок, в чьих жилах течет кровь еврея, обречен еще до рождения.
10 мая 1939 года
10 мая 1939 года