Но вернемся к роману.

Внутренний мир Зулейхи весьма любопытен. Она, разумеется, неграмотная, ни на каких языках читать не умеет. Но когда в окно их избы влетает камень, завернутый в листовку, то она ясно понимает надпись «Уничтожим кулака как класс!». При этом авторесса напоминает нам, что читать-то Зулейха не умеет, но она просто догадывается, что нарисованный на листовке трактор вот-вот раздавит ее мужа-кулака. Соответственно, и надпись понятна ей. Методика обучения интуитивному чтению имени Гузель Яхиной, спешите на запись.

Из своей деревни Зулейха никуда не выезжала за всю свою жизнь, только в лес и на кладбище, хотя ей и хотелось на Казань хоть одним глазком взглянуть. Политикой ей заниматься тоже вроде бы некогда – работы полно. Но каким-то образом ей напихано в голову много всякого злободневного:

«У этих лиц было много имен, одно другого непонятнее и страшнее: хлебная монополия, продразверстка, реквизиция, продналог, большевики, продотряды, Красная армия, советская власть, губЧК, комсомольцы, ГПУ, коммунисты, уполномоченные…

Зулейхе сложно давались длинные русские слова, значения которых она не понимала, поэтому называла всех этих людей про себя – красноордынцами».

Сложно-то сложно давались, да все без запинки взяла и перечислила, как прилежная студентка. А через страницу еще и про НЭП вспомнила, правда, посчитав название это «смешным». Я в татарском не силен, но, может, и впрямь с чем-то смешным созвучно, с каким-нибудь «пук», например. А там, глядишь, и ЛЭП в деревне появится (советская власть к электрификации страны серьезно относилась), так вообще героиня обхохочется. Глядишь, и жизнь наладится.

Желание увидеть Казань у героини сбывается самым чудесным образом: красноордынцы убивают ее мужа-Муртазу, а ее саму раскулачивают и отсылают для начала в столицу Красной Татарии, в пересыльную тюрьму.

Глава так и называется: «Казань». И мы город видим однозначно глазами героини – об этом нам говорят и ее восклицания «и Алла!», и удивления всяким диковинам вроде настоящего верблюда, которого она, разумеется, видит впервые, а узнает о том, что это диво называется «верблюд» исключительно из возгласов посторонних людей. Взгляд ее цепляется за полуголых мужиков и девиц, держащих «на своих мускулистых плечах тяжелые карнизы». «И Алла, срам какой!». Да, таких архитектурных излишеств в ее родной деревне нет, поэтому такая реакция, хоть в этом моменте авторессе удалась правда жизни.