– Да, я это знаю. Я все понимаю. И я должна верить. По крайней мере, te amo, мой дорогой.

Менике ласково гладил ее волосы, и она засыпала в его объятиях. А он лежал без сна и размышлял о том, что еще никогда ранее не видел Лусию такой беззащитной. Пожалуй, и в этом тоже можно было усмотреть какую-то особую Божью милость: ведь впервые за все время их отношений у них появилась общая тайна, которую они не могли доверить никому из посторонних, и это еще больше сближало их. Сейчас, когда она лежала вот так в его руках, такая хрупкая и ранимая, он особенно остро ощущал эту близость, понимая, что в эти минуты Лусия всецело принадлежит ему и только ему. И за это он тоже был благодарен небесам.

* * *

Минуло шесть недель после отъезда Бернардо. И вот в один ненастный осенний день 1936 года в дверь их номера постучал портье.

– Сеньор, к вам посетители… Ждут внизу. Управляющий предложил провести их прямо к вам. – Портье нерешительно замялся на пороге, вид у него был несколько смущенный.

– Конечно, проводите их сюда, – ответил Менике, вручая портье чаевые за хлопоты. – Мы ждем их.

Он закрыл дверь и пошел будить Лусию, которая еще крепко спала, несмотря на третий час дня. Минувшей ночью на концерте публика заставила их бисировать четырежды, а потому домой они вернулись только в пятом часу утра.

– Дорогая, к нам посетители.

Лусия мгновенно проснулась и уставилась на Менике, пытаясь определить все остальное по выражению его лица.

– Это они?

– Пока не знаю. Портье не сообщил их имен, но…

– Dios mio! Боже, пусть это будет мама. Только не Бернардо с дурными новостями о том, что ее уже нет в живых…

Лусия торопливо натянула на себя брюки и блузку. Вошла в гостиную, и в эту же минуту в дверь постучали.

– Сама откроешь? Или это сделать мне? – спросил у нее Менике.

– Ты… нет, я сама… да! – кивнула она в ответ, от нетерпения сжала свои маленькие ручки в кулачки и поспешила к дверям.

Менике увидел, как, уже стоя у самых дверей, она перекрестилась и сделала глубокий вдох, а потом распахнула дверь. И в следующую секунду с ее уст сорвался радостный крик. Лусия впустила в комнату исхудавшую женщину, скорее похожую на скелет, и молодого человека с гитарой в руке. После чего плотно прикрыла за ними дверь.

– Моя мамочка здесь! Она здесь! И мой братик Пепе тоже!