– Я еду один.

– Как ты туда доберешься?

Я раздумывал о каноэ, хранящемся в мастерской. Я знал эту лодку, она, можно сказать, старый друг, но я был уверен, что не управлюсь с ней в одиночку на такой большой и незнакомой реке, как Миссисипи.

– Ты говорил, что поезда с сортировочной уходят в Сент-Луис.

– Само собой, – сказал Джон Келли, ему начинала нравиться эта идея. – Ты можешь запрыгнуть на поезд.

– Знаешь какой?

– Не-а, но уверен, если поспрашиваем на сортировочной, кто-нибудь укажет нужный.

– Мы? Ты не едешь.

– Нет, но я не собираюсь бросать тебя, пока не буду уверен, что ты благополучно уехал. Мы друзья.

– Спасибо, – сказал я с искренней благодарностью. – Пойду соберу кое-какие вещи, ладно?

Я проскользнул в сарай и подошел к койке, на которой спала Эмми, просунул руку под тонкий матрас, куда для сохранности положил свою гармонику и конверт с письмом для Мэйбет. Я сложил эти дорогие мне вещи в карманы штанов. Я стоял над Эмми, которая всегда была прелестной, как принцесса фей. За время нашей долгой одиссеи она стала гораздо больше, чем осиротевшей дочкой Коры Фрост. Она стала мне сестрой. Милой младшей сестренкой. Меня тянуло наклониться и поцеловать ее в лоб, но я боялся ее разбудить. Я повернулся и посмотрел на койку, которую Моз делил с Альбертом. Его лицо было безмятежным и напомнило мне старого Моза, большого индейского мальчика с улыбкой наготове и широкой простой душой. Все, что он узнал о себе, и все, что он понял про мир, в котором родился, сделало его улыбку редкой. Правда, она все равно иногда появлялась. Душа его всегда будет большой, хотя я был уверен, что она больше не будет такой простой.

Потом я рассматривал своего брата. В моей жизни была только одна постоянная, и это Альберт. Он был первым во всех моих воспоминаниях, находился рядом на всех дорогах, по которым я путешествовал, спас меня от тысячи бед, знал мое сердце лучше любого другого человеческого существа. Сестра Ив рассказала мне, чего хотел мой брат, его самое глубокое желание – защитить меня. Такой была его жизнь, полная жертв, и все ради меня. И я любил его за это. Я любил его каждой клеткой своего существа, любил так горячо, что это угрожало пошатнуть мою решимость. Мне хотелось положить голову ему на плечо, как я делал миллион раз, и чтобы он обнял меня и сказал, что все хорошо, что я в безопасности и что мы всегда будем вместе, потому что так поступают братья. Оставить Альберта было самым трудным поступком в жизни. Я поцеловал кончики пальцев и легонько коснулся ими его груди над сердцем, вытер слезы и вышел на улицу, где ждал Джон Келли.