На следующий день рано утром я уже вышагиваю по чистому и прохладному песку к вершине Поющей горы мимо стройного белого саксаула, длинных, по десятку метров корней растений, обнаженных ветром. Песок чистый, бархатистый, без единой соринки, с мелкой ажурной рябью, еще не тронут ветром. Он истоптан многочисленными ночными жителями пустыни. Следы всюду и всякие: маленькие нежные узоры-строчки жуков-чернотелок, причудливые зигзаги перебежки тушканчиков, ровные цепочки осторожной поступи лисицы, отпечатки копытец джейранов, беспорядочные поскоки зайца. И еще следы, разные, непонятные и даже загадочные.

По чистому песку хочется пройтись босиком, и я сбрасываю обувь. На солнечной стороне ноги ощущают ласковое тепло, на теневой — приятный холодок. Из-под куста джузгуна выскакивает песчаная круглоголовка, отбегает вперед, останавливается, внимательно рассматривает меня, презабавно скручивая и развертывая свой длинный тонкий сигнальный хвостик.

Каких-то две крупных черно-желтых осы вьются надо мною, ни на секунду не отлучаются, не отстают. Что им надо? Да это бембексы, известные истребители слепней! Они отправились в путь со мной в надежде добыть поживу. Но слепней нет, и бедные осы попусту и так щедро тратят свои силы.

Начинается подъем на самую высокую часть Калкана. Балансируя руками и стараясь не оступиться, иду по вершине горы, острой, как хребет навеки замершего гигантского ящера. Чем выше, тем шире горизонт и яснее синие дали со снежными пиками гор над жаркой и сухой коричневой пустыней и прозрачной узкой полоской реки Или.

По пути, по самому коньку горы, тянутся следы тушканчика, ящерицы и лисицы. Животные, быть может, так же, как и я, пришли пробежаться по самому верху гигантской туши горы. Чистый ровный песок, необъятные дали и чувство простора, будто полета над землей, — странное ощущение! Песок течет из-под ног вниз струйками, слегка завывая и вибрируя. Мой спаниель Зорька не в меру резва, носится по горе, наверное, журчащий песок ей чудится чем-то похожим на воду, и она хватает его полный рот, пробует на вкус. Вот забавная!

Впереди, и как я сразу не заметил, заглядевшись по сторонам, по острому хребту горы перебежками все время мчится песчаная круглоголовка. Остановится и настороженно глядит на меня из-за гребня бархана внимательным немигающим глазом, будто пытается понять, кто я такой, невиданный посетитель голого песка, дневного зноя. Странная ящерица, неужели любопытство заставляет ее следовать по моему пути? Я крадусь к ящерице. Животное быстро понимает мои намерения по-своему, пугается и, метнувшись вниз молнией, исчезает, тонет в песке, оставляя четкий и предательский след погружения. Трогаю концом сачка песок в том месте, где кончается след, он взрывается облачком, из облачка выскакивает ящерица и, напуганная, несется вниз в сопровождении возбужденной преследованием собаки.