Согласно информации, полученной автором от старожила г. Новосибирска Янины Станиславовны Левченко, в 1920-е годы в Новосибирске, кроме костела, существовал польский клуб, который, как и костел, являлся центром объединения польской диаспоры. Поляки Новониколаевска стремились сохранить свои обычаи, говорили по-польски, браки были или исключительно польские, или польско-латышские[2341]. Среди польских крестьян в Сибири практиковались браки или исключительно польские, или польско-латышские и польско-литовские. По словам Б. С. Студзинского, уроженца села Ерлыковское Мариинского уезда, в противном случае «ксендз не венчал новобрачных»[2342]. Зачастую у католиков в Сибири возникали трудности при заключении браков. Как отмечал один из переселенцев, «всю Сибирь изъездил, сыну жены не нашел: русские не идут за католиков, католички же выходят за более богатых»[2343].

Условия для сохранения национального языка и традиций были не только в городах, но и в селах. К примеру, в тех населенных пунктах, где польские крестьяне составляли большинство, имелись тесные культурные и религиозные связи, культивировался польский язык, существовала атмосфера «польскости»[2344]. По воспоминаниям Б. С. Студзинского, в селе Ерлыковское Мариинского уезда в польских семьях взрослые говорили по-польски только с детьми. Поскольку в селе польской школы не было, то обучение детей польскому языку велось дома. У некоторых родителей имелись польские буквари, по которым учили детей[2345]. Есть данные, что жители села Минск-Дворянск Тарского уезда Тобольской губернии говорили по-польски, на вечерках в селе звучала скрипка. Жительница соседнего села Нагорное отмечала, что поляки Минск-Дворянского «одевались лучше, чем другие». Но данные о польском языке противоречивы, некоторые старожилы говорят, что «только молитвы звучали на родном польском языке»[2346]. По сведениям жителя села Вознесенка Томской губернии Матвея Игнатьевича Шевашкевича, поляки села не говорили по-польски, польским языком владело, как правило, только первое поколение польских переселенцев[2347].

По словам В. Студницкого, повстанцы 1863 г., оставшиеся в Сибири, женились на русских крестьянках, и их дети уже не говорили по-польски. «Польскость» семьи сохраняла «женщина-полька». Но второе поколение, по словам Студницкого, пользовалось русским языком и коверкало польский[2348]. Настоятель прихода в Новониколаевске священник А. Билякевич в 1909 г. отмечал, что католики прихода, проживавшие в окрестных деревнях, «в большинстве своем забыли свой родной язык»[2349].