Призывая молодых советских писателей, не злоупотреблять диалектизмами и жаргонизмами, Горький в качестве одного из аргументов указывает, что тем самым они создают большие трудности для перевода своих произведений. В письме к Леониду Леонову от 8 сентября 1925 года он, в целом хвалебно отзываясь о повести «Барсуки», замечает:

Жалею об одном: написана повесть не достаточно просто. Ее трудно будет перевести на иностранные языки. Стиль сказа крайне плохо удается даже искусным переводчикам. А современная русская литература должна бы особенно рассчитывать на внимание и понимание Европы, той ее части, которая искренне хочет «познать Россию» [ГОРЬКИЙ (I). Т. 29. С. 442].

Жалею об одном: написана повесть не достаточно просто. Ее трудно будет перевести на иностранные языки. Стиль сказа крайне плохо удается даже искусным переводчикам. А современная русская литература должна бы особенно рассчитывать на внимание и понимание Европы, той ее части, которая искренне хочет «познать Россию» [ГОРЬКИЙ (I). Т. 29. С. 442].

При всем том, став родоначальником советской литературы, Горький, в связи активным взаимодействием русской культуры с культурами всех многочисленных народов СССР, продекларировал тезис и расширении лексической базы современного русского языка — см., например, «Беседа с молодыми ударниками, вошедшими в литературу» (1931 г.):

Мы живём в эпоху революции, когда в язык входят новые слова. Слово «универмаг» стало обычным. Если бы вы сказали его пятнадцать лет назад, на вас бы вытаращили глаза. А сколько таких слов стало теперь! Новые слова будут возникать и впредь. Но рядом с этим не следует забывать и коренного речевого русского языка. Иногда нужно почитывать былины, сказки и вообще хорошо знать язык, которым говорит масса. В нём очень много звучного, ёмкого. Сейчас на всех участках нашей огромной страны происходит этот процесс реорганизации языка, процесс стирания некоторых слов, полного их уничтожения, появления на их месте новых слов. Наряду с этим идёт огромный процесс создания совершенно новых словесных форм, новых пословиц, частушек, басен, анекдотов и пр. Всё это нам следовало бы собрать. Через наших краеведов нужно попробовать это сделать. Вам не мешало бы последовать примеру рабкора Лаврухина: следовало бы записывать выражения, которые кажутся вам значительными своей звучностью, ёмкостью, меткостью. У нас нацменьшинства понемногу вводят свои словечки, и мы их усваиваем, потому что они удобны по своей звучности, ёмкости, красочности. В этом взаимопроникновении языков наш язык будет очень обогащён. Кроме того, мы сами, литераторы, обязательно будем заниматься созданием новых слов, словотворчеством. Это естественное наше дело — организация литературного языка. Этого требует сама действительность. В тот лексикон, которым мы сейчас обладаем, она плохо укладывается. Этот лексикон надо расширить, а также и тон надо поднять, чтобы выразить героику действительности. Это, конечно, создаётся не сразу, не в год и не в два. Относительно публицистики. Раз вас тянет к чисто художественному изображению действительности, а художественная работа — не рассказывание, а изображение действительности в образах, картинах, тогда отметите публицистику в сторону, пишите публицистику параллельно, выносите её на поля рукописи. А может быть, вам удастся сказать такую фразу, так построить её, что она вам пригодится со временем для одного из ваших героев. [ГОРЬКИЙ (I). Т. 26. С. 64].