Это человек очень крупного и красочного таланта — и человек строгих требований к себе самому [ГОРЬКИЙ И СОВПИС. С. 38].
Это человек очень крупного и красочного таланта — и человек строгих требований к себе самому [ГОРЬКИЙ И СОВПИС. С. 38].
В реальной же действительности их отношения были достаточно напряженными [BAR-SELLA]. Никакой «национальной подкладки» в этом нет, здесь имела место банальная жизненная ситуация из разряда «Отцы и дети». Советский литературный молодняк до того момента, пока его не загнали в стойло соцреализма, бойко шел своим путем и в наставлениях старого писателя не нуждался. Однако политический авторитет Горького молодые писатели охотно использовали для защиты своих интересов. Сам Горький при всем своем консерватизме был человеком чутким на все художественно значимое и достаточно терпимым, особенно в сравнении с большевистскими культуртрегерами той эпохи. После кончины Горького в рамках развития провозглашенного им «метода социалистического реализма» советские писатели были нужным образом построены и организованы, а произведения благополучно переживших сталинские чистки любимцев Горького из числа «Серапионов» — Вс. Иванова, К. Федина или же Л. Леонова, о котом он прозорливо писал: «Очень талантлив, талантлив на всю жизнь и для больших дел», получили должное стилистическое единообразие.
Глава IV. Филосемит всея Руси: Максим Горький в переписке и воспоминаниях современников-евреев
Глава IV. Филосемит всея Руси: Максим Горький в переписке и воспоминаниях современников-евреев
В начале этой главы представляется необходимым напомнить читателю о полемике по «еврейскому вопросу», развернувшейся в конце XIX века в только что объединенной Бисмарком в Империю (Второй Рейх) Германии[218]. Именно в это время для характеристики отношения христиан к евреям стали использоваться такие понятия, как филосемитизм и его антоним — антисемитизм. Оба эти понятия появились практически одновременно. Немецкий журналист Вильгельм Марр — политический анархист и страстный борец против еврейского засилья, впервые употребил термин «антисемитизм» взамен аналогичных ему понятий «антииудаизм» и «юдофобия» в своем памфлете «Путь к победе германства над еврейством» («Der Weg zum Sieg des Germanenthums über das Judenthum», 1880 г.). Этот термин, несмотря на его псевдонаучность — семитами Марр считал лишь «расовых» евреев (sic!) — прочно вошел в международную политико-публицисти-ческую лексику. Ситуация в бисмарковской Германской империи, где евреи, хотя и были практически уравнены в правах с христианами и официально считались «немцами Моисеева закона»[219], отнюдь не являла собой картину религиозно-национальной терпимости по отношению к еврейскому меньшинству. Напротив, в антисемитизме не видели ничего зазорного. Политические партии, газеты, профсоюзы с гордостью называли себя антисемитскими, поднимали антисемитизм как флаг, даже если их основная программа и цели были куда шире еврейского вопроса. Антисемитизм вместе с национализмом, антикапитализ-мом и христианской религиозностью[220] являлся частью национальной самоидентификации консервативных движений, напуганных ростом капитализма. В этой атмосфере и появилось понятие филосемитизма. Полагают [KARP-SUTCLIFFE], что родилось оно как раз в кругах антисемитов, как презрительное прозвище их оппонентов. Филосемит в устах правых консерваторов означал нечто гнусное и извращенное, поскольку: