Интересной особенностью позиции Чехова в полемике об Антокольском является то обстоятельство, что писателя, столь неприязненно относившегося к русско-еврейским литераторам, нисколько не волновало еврейское происхождение мастера, когда дело касалось художников или скульпторов[233]. Подтверждением этому является история создания памятника Петру I для Таганрога. Чехов, загоревшийся этим проектом в конце 90-х годов, уже являлся в это время не только всероссийской, но и мировой знаменитость. Он умело дистанцировался от какой-либо политической ангажированности, водил дружбу и с консерваторами, и с либералами, и с толстовцами, и с радикальными демократами (Горький, Короленко), и уже только по этой причине был всеми любим и привечаем. Казалось бы, ему ничего не стоило обратиться, например, к петербургскому скульптору-монументалисту Александру Опекушину, прославившемуся в России своими памятниками А. С. Пушкину в Москве (1880), Петербурге (1884) и Кишиневе (1885), М. Ю. Лермонтову в Пятигорске (1889), Александру II (у южной стены Кремля, 1898), Екатерины II (в здании Московской городской думы, 1896), а также грандиозный — его общая высота вместе с постаментом составляла почти 16 м., памятник генерал-губернатору Восточной Сибири Н. Н. Муравьеву-Амурскому в Хабаровске (1891). Александр Опекушин — ревностный православный христианин и монархист, был очень популярен в правоконсервативных кругах российской элиты и пользовался покровительством Александра III и др.

Он мог обратиться также и к молодому московскому скульптору Сергею Волнухину, который, не будучи в то время знаменитостью, явно запросил бы меньшую плату за свою работу.

Однако, при всей своей прагматичности, Чехов делает выбор в пользу русских скульпторов, живущих в Париже. Как явствует из его письма П. Ф. Иорданову от 21 апреля (3 мая) 1898 года (Париж), он выбирает двух европейских знаменитостей, и оба они — Бернштам и Антокольский, евреи:

Многоуважаемый Павел Федорович, кроме Антокольского в Париже проживает еще один русский скульптор, весьма известный, работы которого занимают видное место на выставках и в музеях. Это Бернштам (69 rue Douai, Paris). Он также занимался много Петром, сделал много интересного и между прочим занят теперь «Петром, встречающим Людовика XV» — это, вероятно, для музея Александра III в Петербурге. Я послал Вам три фотографии, из которых на одной Петр целует мальчика, Людовика XV.

Бернштам с радостью взялся бы за статую для Таганрога[234]. Он говорит, что 20 тысяч вполне достаточно, что это большие деньги; за работу он не возьмет ничего, довольствуется лишь одною честью. По его мнению, Петр должен быть молодым, каким он был, когда основывал Таганрог, и должен иметь размеры до 5–6 арш<ин>.