Но давайте не будем углубляться в детали и подведем итог. После десятилетия непрерывных исследований Кёлер и Мильштейн сумели провести манипуляции со злокачественными клетками таким образом, что их беспорядочный и стабильный рост привел к большому производству антител, специально направленных против основной проблемы: лейкозной или другой опухолевой клетки, бактерии или вируса. Они использовали революционную технику слияния, а именно создание так называемых гибридов (клеток, которые возникают после объединения двух других клеток: одной опухолевой и одной нормальной). В результате были получены бессмертные клеточные линии — конвейеры, которые производят неограниченное количество антител против одной конкретной цели.

Открытие Кёлера и Мильштейна было революционным. Впервые у нас есть доступ к неограниченному количеству антител. Это было важно не только для диагностики, но и (особенно) для эффективного лечения определенных опухолей с помощью своего рода чудодейственного средства. Обнаруженные ими моноклональные антитела атакуют только опухолевые клетки и не затрагивают нормальные.

Нормальные клетки не затрагиваются моноклональными антителами, они атакуют исключительно опухолевые клетки.

Нормальные клетки не затрагиваются моноклональными антителами, они атакуют исключительно опухолевые клетки.

Это, в свою очередь, означает, что у средства меньше побочных эффектов, а качество жизни пациентов улучшается. Теперь некоторые виды онкологических заболеваний удастся лечить более эффективно, а о других почти забыли. Например, не будет преувеличением сказать, что современное лечение рака лимфатических узлов невозможно без моноклональных антител (запомните название препарата «Ритуксимаб»: именно он нацелен на клетки лимфомы).

С появлением этих антител прибавилось и работы (эксперименты на мышах, крысах, людях). В конце 1980-х годов исследователи из брюссельской лаборатории обнаружили, что кровь дромадера[201] (по случайному совпадению все еще находящаяся в морозильной камере после предыдущего эксперимента по поиску лекарства от сонной болезни) содержала специфические антитела. Оказалось, что ими даже легче манипулировать, чем теми, что обнаружили Кёлер и Мильштейн, и они, по-видимому, более эффективны в борьбе с инфекциями. Вы можете удивиться, но антитела верблюдов иммунологически удивительно похожи на человеческие. Это означает, что вероятность появления симптомов отторжения сразу уменьшилась. Вскоре появился Ablynx[202]. Вдохновленный этим Серж Муйлдерманс[203] позже стал разрабатывать так называемые нанотела — антитела, которые во много раз меньше обычных, но при этом гораздо более устойчивы. Они настолько малы, что их можно применять в виде инъекций, таблеток, мазей или аэрозолей. Даже эстетическая и сельскохозяйственная отрасли не смогли остаться в стороне: от верблюжьей крови до биопестицидов и шампуня против перхоти — лишь один шаг.