Особый интерес, полагаю, вызовет у читателя советский период историографии. Этот раздел книги смотрится выигрышно даже по сравнению с недавно вышедшей монографией Б. С. Абалихина и В. А. Дунаевского[619], специально посвященной этим сюжетам, написанной спокойно и обстоятельно, с полным перечислением авторов и их работ, но страдающей академической комплиментарностью и стремлением сгладить острые углы.

За Н. А. Троицким не зря закрепилась репутация ниспровергателя авторитетов. Анализируя достоинства и недостатки характеризуемых трудов и давая им оценку, он не побоялся подвергнуть нелицеприятной критике и уже ушедших из жизни историков, и ныне здравствующих исследователей. Особенно досталось бывшим монополистам нашей военно-исторической пауки П. Ф. Гарничу, Л. Г. Бескровному, П. А. Жилину. Именно работы этих авторов с 50-х гг. задерживали и консервировали научное развитие. Перед молодыми учеными, выбиравшими изучение темы 1812 г., сразу же вставала дилемма: идти по магистральной дороге, проторенной старшим поколением, либо искать обходные пути вокруг могучих бастионов догматических схем и мифов.

За советское время в науке сформировался ряд мифологических оценочных символов, в значительной степени определявших историческое сознание. Отталкивающееся от них мышление и порождало объяснение исторических событий 1812 г. Автор развенчивает многие сложившиеся мифологемы: критически исправляет концептуальные заблуждения и фактические ошибки, переоценивает в соответствии со здравым смыслом некоторые сражения (включая Бородино), ранее считавшиеся бесспорными победами русского оружия; выступает и против односторонних трактовок исторических личностей (Наполеон, Кутузов и др.); по-иному рассматривает внешнеполитические события; отказывается от псевдопатриотического стремления истолковывать любой факт, «любую цифирь» в пользу России.

Вполне можно понять автора, когда он с горечью заявляет, что «стереотипным домыслам в нашей современной историографии 1812 г. воистину нет числа» (с. 84). Но, очевидно, и то, что от всех мифологем, властвовавших в нашей науке, не освободился и сам Троицкий. В первую очередь уязвимо в исследовании освещение фактов в русле марксистско-ленинской методологии. Конечно, каждый ученый имеет право придерживаться любых научных и идеологических концепций. Автор рецензируемой работы не скрывает своих ныне «немодных» взглядов и с классовых позиций рассматривает историографический процесс. Суть тут не в знаменитых бородачах, оставивших богатейшее наследство, от которого многие наши историки вряд ли смогут в одночасье отказаться, а в правомерности оценки классиков «единственно верного учения» как корифеев военно-исторической науки и в приоритете их мнений.