Кто-то может возразить, что в то же самое время цены «Антиквариата» на произведения западноевропейского искусства были значительно выше. Однако это лишь отражало конъюнктуру мирового антикварного рынка. Спрос на произведения хорошо известных, старых прославленных мастеров западноевропейского искусства был несравнимо выше спроса на пока мало известное в мире древнерусское искусство. Без сомнения, «Антиквариат» старался продать иконы подороже, но в условиях отсутствия развитого рынка на этот товар вынужден был уценять свои запасы. О том, что запрашиваемая цена на икону могла упасть с 1000 до 150 руб., свидетельствуют надписи об уценке, которые сохранились на обратной стороне икон.

Продажные цены на иконы 1930‐х годов необходимо рассматривать в контексте исторической и рыночной ситуации не нашего, а сталинского времени. Цена в несколько сотен рублей за икону в 1930‐е годы вовсе не была бросовой[1001]. Для этого утверждения есть веские основания. Как было рассказано ранее, в связи с ликвидацией Государственного музейного фонда летом 1928 года в его хранилищах работала комиссия Главнауки, которая осматривала и оценивала иконы, отобранные Госторгом/«Антиквариатом» на экспорт. В комиссию входили такие известные специалисты, как заведующий отделом религиозного быта ГИМ Анисимов и реставратор Чириков. В Российском государственном архиве литературы и искусства в Москве в фонде ГМФ сохранилось пять списков отобранных комиссией икон. Против каждой иконы рукой члена комиссии написаны три цены. Докладная записка объясняет троекратную оценку[1002]. Первая цена была предварительной приблизительной оценкой, результатом беглого осмотра и соответствовала, по утверждению экспертов, ценам, существовавшим «на неорганизованном московском рынке». И вот что это за цены: 50 коп., 2, 3, 5, 7, 10, 12, 25, 35, 50, максимум 75 руб.! После этой беглой оценки эксперты переоценили те же самые иконы исходя из результата, который мог быть получен после расчистки, реставрации и продажи икон «организованному покупателю внутреннего рынка», то есть коллекционерам, покупавшим в СССР. Расчистку икон проводили Чириков и Е. И. Брягин, которым разрешалось брать иконы домой из хранилища ГМФ небольшими партиями[1003]. Наконец, третья цена была определена экспертами в расчете на «организованную продажу за границей» отреставрированных икон.

Вторая и особенно третья цена порой в десятки раз превосходили беглые оценки тех же самых икон, ориентированные «на неорганизованный московский рынок», однако они не были запредельными, достигая всего лишь 200, 300, 400, максимум 500 руб. за икону. Например, икона «Ветхозаветная Троица» (инв. номер отдела иконописи ГМФ 2584) из магазина Вострякова, попавшая после революции сначала в Оружейную палату, а оттуда в Государственный музейный фонд, при беглом осмотре была оценена экспертами всего лишь в 10 руб.! По мнению экспертов, это была цена, за которую такую икону в то время можно было купить на московском рынке. С учетом расчистки и реставрации эксперты считали, что эту икону можно было продать коллекционеру внутри страны за 200 руб., а за границей – за 250 руб. Икона «Св. Георгий»[1004], которая принадлежала собранию Постникова и была опубликована в «Каталоге христианских древностей» (№ 518. М., 1888. С. 26), а затем попала в собрание Брокара, первоначально была оценена экспертами всего в 5 руб.! С учетом расчистки и предполагаемой реставрации эксперты подняли цену до 125 и 150 руб. Трехуровневая цена на икону «Седмица», также происходившую из собрания Постникова, а затем Брокара и также опубликованную в «Каталоге христианских древностей» (№ 387. М., 1888. С. 19), составила 25, 150 и 200 руб. Икона «Богоматерь Тихвинская» (инв. № 1619), того же происхождения и тоже опубликованная, поэтапно была оценена экспертами в 3, 50 и 60 руб. Икона из собрания Рябушинского «Воскресение, с 12 праздниками» (инв. 306) первоначально была оценена экспертами лишь в 25 руб., а с учетом реставрации в 100 и 175 руб.