– Но отчего ты молчал столько времени? – спросила Ксения, тщетно пытаясь забыть про нос. – Я полагала, мы не венчаны оттого, что мама не даёт согласия…
Они уже сошли к тому времени с моста, двигались, не сговариваясь, к морю.
Костя заговорил взволнованно, глухо, поминутно хватая то одну, то другую руку Ксении, жадно их целуя:
– Влюбился, как сам от себя не мог ожидать… Там, в Перми, давно меж нами нет чувства. Жили просто и скучно, только ради детей. С тобою я почувствовал силы, вновь ощутил радость. Понял, какой должно быть истинной любви.
Ксению захлестнула горячая, счастливая волна благодарности: даже морю Балтийскому, щедро выкатывавшему свои волны на берег, было до неё далеко. Обняла Костю крепко-накрепко, насколько хватало цыплячьих сил. Почувствовала то же, что и он, – радость бытия, а к тому – яркое, острое ощущение избранности. Любят не за римский нос и не за детей: любят за тебя самоё.
Спустя несколько времени, когда уже вернулись из Куоккалы, Ксения открыла маме, что Костя женат, но число детей приуменьшила, солгала про двоих. Уже позднее мама спросит, отчего не открыла правды, а дочь ответит: «Неужто тебе мало показалось?»
Прислуга Даша за стенкой кивнула самой себе, уверовав отныне в свою прозорливость – спустя много лет Дарья Тихоновна будет рассказывать детям да внукам, как заранее всё знала о жильце, поломавшем жизнь барышне. И Юлия Александровна в гроб сошла прежде времени как раз от этой причины.
Ксения толковала маме о настоящей любви меж ней и Константином, но Юлия Александровна лишь горько усмехнулась:
– Ах, Ксеничка! Такие слова все говорят друг другу в первый год. Но ежели он предал свою жену, так и тебя непременно предаст.
«Никогда не предаст! – думала Ксения. – Невозможно предать, если чувство истинное. А ошибиться может каждый. В тиски он попал с той женитьбой. И если даже не даст ему Клавдия Филипповна развода, я его не брошу». Вслух она ничего такого не сказала, только подобралась вся, как пальцы сбираются в упрямый кулак.
И вот теперь Ксения, оглаживая тугой животик, сидит на веранде дома в Баку. Хозяйка квартиры прониклась к ней горячей, как тутошний воздух, симпатией. Настаивала на соблюдении режима, следила за питанием, отгоняла от неё любопытных соседей. Ксения привезла с собой учебники, тетради, но заниматься науками не было сил. Костя целыми днями пропадал в Чёрном городе и на сейсмических станциях Нобеля, куда был командирован университетом для научных занятий. Вечерами приходил уставший, но весь в воодушевлении.
«Я без тебя света белого не вижу, – думала Ксения и тут же сама себя исправляла: –