– А кстати, тут не только политические, – это Валерий с папиросой во рту решил размяться вместе с нами и внести свою лепту в экскурсию. – Мне отец рассказывал, что сюда и преступников свозили. Винничевский здесь захоронен. Ну этот, маньяк! Вы что, не слыхали про Винничевского?

При слове «маньяк» я вздрогнула и, кажется, даже согрелась. Француженки тоже выпали на минуту из своей равнодушной летаргии. Пришлось переводить. Валерий размахивал папиросой, как маятником, рассказывая про Вову Винничевского, пятнадцатилетнего свердловского педофила 1930-х, единственного из немногих подростков, казнённых по приговору советского суда. Я машинально переводила рассказ Валерия (излишне красочный), а сама думала: если бы Тараканов дожил до собственной казни, то его тело, возможно, не выдали бы родственникам. И Княжна навещала бы не секретную могилку на Широкой речке, а приезжала бы сюда, к Мемориалу…

– Родители от Винничевского отказались, – рассказывал Валерий, – сами заявили, что такое чудовище нужно казнить. И приговор был приведён в исполнение.

– Какой интересный у вас город, – ядовито заметила Вероник. – Ну что, поедем на границу с Европой?

Нет, я, конечно, понимаю, что Екатеринбург не Париж, что культурный шок здесь идёт в одном комплекте с восхищением. Гость любуется прекрасным зданием гостиницы «Исеть», а рядом с этой «Исетью» – другая часть этого же архитектурного ансамбля, весьма облезлые дома «городка чекистов». Машины у нас все как на подбор грязные, особенно зимой («А чё мыть, если она уже завтра будет такая же?» – выстраданная мудрость Валерия). Иностранных языков местные люди в массе своей не знают.

И всё равно обидно.

Я люблю свой город и почти всегда умею показать его гостям так, чтобы они тоже – ну хотя бы немножечко! – его полюбили. Но сегодня у меня ровным счётом ничего не получалось.

Нужный нам обелиск – рядом с трассой. Мы дружно посмотрели на конструкцию, сплетённую из букв Е и А. Не знаю, о чём подумали француженки, глядя на сей «заветный вензель», но у меня в голове крутилась только одна мысль: скорей бы этот день закончился. Диан уже приняла нужную позу (лишь второе фото за весь день, между прочим): одна нога здесь, в Азии, другая – там, в Европе. Культурный шов, проложенный «на живульку» между двумя континентами. Было ужасно холодно, носы клиенток покраснели, а мой, по-моему, уже готов был отвалиться от мороза.

Снова влезли в машину, ещё не успевшую остыть, и вернулись на трассу. Все угрюмо молчали. Когда миновали МЕГУ, Вероник начала ёрзать на заднем сиденье и шептаться с подругой.