12 марта 2007

Последний постмодернист

Умер Жан Бодрийяр

Все крупные газеты и информагентства по обе стороны Атлантики сопроводили эту печальную новость подзаголовками «умер великий (известный, знаменитый, модный) французский философ». Все, кроме собственно французских изданий. Франция оплакивает сегодня не философа, а социолога, знатока и критика современного общества, острослова и афориста. Разница в восприятии значимая, и во многом Бодрийяра сделавшая.

Жан Бодрийяр родился в 1929 году в Реймсе. В Сорбонне он получил диплом германиста, преподавал в лицее и активно переводил. При этом выбор объектов для перевода был весьма красноречив – от Маркса до Брехта. В 1966 году он защитил диссертацию уже социологического свойства. Из нее потом выйдет первая и едва ли не самая знаменитая в нашем отечестве книга Бодрийяра – «Система вещей» (1968). Далее его карьера будет развиваться в стенах парижских университетов, где он сперва преподавал социологию, а потом возглавлял различные исследовательские институты.

Его книги академическим занятиям не противоречили, но создали для читателей, особенно иноязычных (работы Бодрийяра переведены на десятки языков), как бы вторую реальность его биографии. Мыслитель, равно отражающий влияния Маркса и структуралистов, дискутирующий с антропологами, семиотиками, экономистами и социологами, пользующийся всеми необходимыми ему материалами их инструментария, анти-Бурдье и анти-Фуко, а позднее, зрелым, и антимарксист, Бодрийяр предлагал идеи столь же соблазнительные, сколь и «вненаучные». Вненаучные в том смысле, что лучше воспринимались интеллектуалами за пределами собственно философии и социологии, в рамках которых вроде бы строилась биография их автора.

Сидение на двух стульях и привело к разнице восприятия Бодрийяра на родине и за ее пределами. Для французов, для которых «философ» – существо высшего порядка, он остался социологом, которого прежде всего занимали проблемы «общества потребления», в котором (один из лучших парадоксов Бодрийяра) товар диктует спрос и моделирует общество, а не наоборот. Остальной мир воспринял идеи Бодрийяра и, прежде всего, введенные им понятия «симулякр» и «гиперреальность» как идеальный способ описания соотношения реальности и ее символического отображения, и стал использовать их везде, где только можно. Способ, может быть, и не новый, идущий еще от барокко, но чрезвычайно своевременно актуализированный. В какой-то момент Бодрийяр становится поп-фигурой постмодернистской философии. В этой роли он не был одинок – в том же обвиняли и Жана Деррида, и Мишеля Фуко, и Ролана Барта, но это нисколько не умалило их теорий. Бодрийяр еще и сам играл с этим своим статусом – поздние эссе «Войны в Заливе не было» (о военной операции против Ирака, 1991) и «Дух терроризма» (о терактах 11 сентября, 2002), даром что строились во многом на его же идеях 1960–1970‐х годов, популярны были безмерно. Симулякры и гиперреальность Бодрийяра породили «Матрицу», в которой стол главного героя увенчан томом Бодрийяра, фильм «Хвост виляет собакой» как будто сочинен по бодрийяровским лекалам, и редкий разговор о современном искусстве обходится нынче без ссылок на классика.