Так как войско, пришедшее из Речи Посполитой, было едва ли не главной опорой Лжедмитрия II, то для его противников дискредитация польско-литовских союзников второго Самозванца была, несомненно, важной политической задачей.

Способы дискредитации поляков из лагеря Самозванца были разными. Так, в одной из грамот утверждалось, что «литовские люди» из лагеря Лжедмитрия II — такие же «воры», как и его русские сторонники, «которые всею Литовскою землею с большого сейму высланы из Литовской земли» и теперь разоряют Россию «своим воровским умышленьем» без ведома короля и сенаторов[1376].

При таком подходе, когда польские тушинцы трактовались как отбросы польско-литовского общества, обвинения в их адрес никак не могли относиться ко всем жителям Речи Посполитой.

Чаще, однако, канцелярия Василия Шуйского шла по уже проторенному пути, рисуя в своих грамотах знакомый образ поляка как «иноверца» и врага, расцвечивая его, однако, новыми красками. Если ранее речь шла о пренебрежительном отношении «иноверца»-поляка к православным святыням, то теперь уже говорилось о том, что, желая русскую «крестьянская вера разорить», поляки совершают надругательства над православными святынями и уничтожают их — «церкви божия разоряют и образы обдирают»[1377]. Неудивительно, что в некоторых из грамот война против этих «иноверцев» была оценена как священная война, «и кому в такой правде Бог повелит скончатись, истинной мученик будет»[1378].

С гораздо большей определенностью, чем ранее, в грамотах говорилось о планах поляков завладеть Россией и подчинить своей власти русских людей. Сейчас, говорилось в грамотах, «литовские люди» в Тушине хотят привлечь на свою сторону русских людей, обманывая их, но, когда они добьются победы, все изменится, так как они намерены «нашего государства всех людей побити и в полон поимати», а остальных к «своей латинской вере превратити». Сразу после победы «литовские люди нашего государства все городы и вас всех меж собою поделят», у них уже определено, кому которым городом владеть[1379]. Появление столь категорически сформулированных обвинений, возможно, было связано с появлением в Речи Посполитой сочинений Пальчовского и некоторых других текстов, в которых предлагалось завоевать Россию и управлять ею, как испанцы управляют своими заморскими владениями. Есть основания полагать, что связанные с их появлением слухи достигли России. Так, сохранился русский перевод грамоты шляхтича Анджея Отиевского, в которой говорилось, что «на будущем съезде (очевидно, на сейме. — Б. Ф.) однолично положат», «чтоб шляхтов и купцов с их наследники разорити и сгоните или в Подолью или в иные в дальние места развозити, толко мелких и пашенных людей пощадити, а в их бы место посадить наших земель добрых людей»[1380].