Дюмурье, сделавшись близким Нарбонну, тотчас же составил обширный военный план. Он хотел в одно время войны и наступательной, и оборонительной. Везде, где Франция простиралась до своих естественных границ – Рейна, Альп, Пиренеев и моря, – он хотел ограничиться обороной, но в Нидерландах, где территория не доходила до Рейна, и в Савойе, где она не достигала Альп, он требовал немедленного наступления, с тем чтобы, как только будут достигнуты естественные границы, немедленно опять приняться за оборону. Это значило примирить выгоды Франции с принципами, то есть воспользоваться войной, вызванной не ею, чтобы расширить ее до границ, указанных ей природой. Кроме того, Дюмурье предложил составить еще четвертую армию – для занятия юга – и просил дать ему начальство над нею, что и было ему обещано.

Дюмурье расположил в свою пользу Жансонне, одного из гражданских комиссаров, посланных Учредительным собранием в Вандею, впоследствии попавшего депутатом в Законодательное собрание и сделавшегося одним из влиятельнейших членов Жиронды. Заметив, что якобинцы есть сила предержащая, он явился в клуб и к ним, прочел там с большим успехом несколько записок и при всем том не прекращал свою старинную дружбу с Лапортом, интендантом двора и душевно преданным Людовику XVI человеком.

Имея, таким образом, связи со всеми силами, между которыми предстоял союз, Дюмурье не мог не быть призван в правительство. Людовик XVI предложил ему портфель министра иностранных дел, упраздненный обвинительным декретом против Делессара, но, всё еще надеясь воротить обвиненного министра, предложил портфель только временно. Дюмурье, чувствуя за собой сильную опору и не желая подавать вида, будто только бережет место для министра-фельяна, отказался от должности, данной с таким условием, и получил ее совсем. Он застал в правительстве только Кайе де Жервиля и маркиза де Грава. Кайе де Жервиль, хоть уже подал в отставку, тогда еще продолжал вести дела. Де Грав заместил Нарбонна; он был молод, неопытен и обладал легким характером. Дюмурье сумел прибрать его к рукам, так что мог заправлять не только иностранными, но и военными делами, то есть имел в своем ведении и причины, и возможности организации войны.

Этого для предприимчивого ума было недостаточно. Едва сделавшись министром, Дюмурье явился к якобинцам в красной шапке, заимствованной у фригийцев и сделавшейся эмблемой свободы. Он обещал им действовать за них и через них. Представившись Людовику XVI, он успокоил его насчет своего поведения в Клубе якобинцев, изгладил предубеждение, внушенное этой выходкой, сумел тронуть короля изъявлениями своей преданности и развеять своим остроумием его мрачное и печальное настроение. Дюмурье убедил Людовика, что ищет популярности лишь для пользы престола и ради его упрочения. Однако, при всей своей почтительности, он дал королю почувствовать, что конституция есть неизбежная необходимость, и в утешение старался доказать, что и при конституции государь может еще быть очень силен.