Как бы то ни было, но союзники, думая этими средствами спасти Нимвеген, с одной стороны двинули корпус Вернека к Бюдериху, с другой заставили гарнизон крепости совершать почти ежедневные вылазки. Французы каждый раз давали отпор и, так же как под Маастрихтом и Венло, открыли траншею очень близко к крепости. Счастливый случай ускорил их работу. Обе оконечности дуги, которую французы описывали вокруг Нимвегена, упирались в Ваал, с этих оконечностей пробовали стрелять по мосту. Ядра попали в несколько понтонов и подвергли опасности сообщение гарнизона с английской армией. Англичане, находившиеся в крепости и смущенные этим неожиданным происшествием, поправили понтоны и поспешили возвратиться к своей главной армии, предоставляя трехтысячный голландский гарнизон самому себе. Как только республиканцы это заметили, они усилили огонь. Комендант, весьма испуганный, сообщил о своем положении принцу Оранскому и получил от него разрешение удалиться, как только он рассудит, что опасность действительно велика. Едва комендант получил это разрешение, он перебрался через Ваал. Гарнизон пришел в беспорядок; часть сложила оружие, другая часть, думавшая уйти по мосту, была остановлена французами, отнесена течением к острову и там взята в плен.

Восьмого ноября (18 брюмера) французы вступили в Нимвеген и стали хозяевами этой важной крепости благодаря своей отваге и страху, внушаемому их оружием. Тем временем австрийцы под началом Вернека пробовали выйти из Везеля, но пылкий Вандам накинулся на них в ту самую минуту, как они ступили на левый берег, и отбросил назад.

Настало наконец время разместиться по квартирам, так как все важные пункты на Рейне были взяты. Конечно, завоевать Голландию, обеспечивая этим судоходство по трем большим рекам, Шельде, Маасу и Рейну; лишить Англию ее сильнейшей морской союзницы; угрожать Германии вдоль всего фланга; прервать сообщения неприятелей на суше с неприятелями на океане или по крайней мере вынудить их начать движение на Гамбург; наконец, открыть Франции богатейшую в мире страну, самую желанную при тогдашнем положении торговли, – это была цель, достойная пробудить честолюбие правительства и армий. Но как сметь приняться за дело, почти невозможное во всякое время, подавно же неисполнимое в дождливую погоду?

Расположенная у устьев многих рек, вся Голландия состоит из клочков земли, брошенных между этими реками и океаном. Ее почве, везде лежащей ниже русла вод, постоянно угрожают море, Рейн, Маас, Шельда, бесчисленные маленькие рукава рек и каналы. На каждом шагу армия встречает или большие реки, по берегам которых устроены высокие насыпи и плотины, или речные рукава и каналы, тоже защищенные фортификациями, или, наконец, крепости – самые неприступные в Европе. Следовательно, широкие маневры в этой стране невозможны. А если армии удастся преодолеть всю массу препятствий, то жителям стоит только решиться на геройский подвиг, пример которого они явили при Людовике XIV, – прорвать свои плотины, – и воды поглотят безумных пришельцев вместе со страной. У голландцев остаются корабли, на которых они, подобно древним афинянам, могут увезти главные свои богатства в ожидании лучших времен или уйти в Индию. Союз с Англией делает эти препятствия неодолимыми.