Гонец отправился в Ренн, оттуда препроводил письма регента Шаретту и советовал всем на время покориться. Те же предписания от парижских агентов получили и другие лица, и вскоре желание мира, уже обретавшее популярность в Бретани, распространилось еще больше. Везде стали говорить, что надо сложить оружие, что Англия обманывает роялистов, что можно всего ждать от Конвента и он сам восстановит монархию, а в договоре, подписанном Шареттом, есть секретные статьи, по которым он, Конвент, обязывается в скором времени признать королем сироту, заключенного в Тампле, Людовика XVII.

Корматен, положение которого сделалось донельзя затруднительным после того, как он поступил наперекор приказаниям Пюизе и центрального комитета, нашел у парижских агентов извинение и поощрение своему образу действий. Ему даже была, по-видимому, подана надежда получить руководство Бретанью вместо Пюизе.

Наконец удалось собрать главнейших шуанов в Ла Превале, месте, назначенном для переговоров, и конференции открылись.

В этот промежуток времени прибыли из Лондона два посланца от Пюизе: де Тентеньяк и де Ла Руэри; первый вез шуанам деньги и весть о предстоящей экспедиции, другой должен был как-нибудь дать знать Шаретту, своему дяде, чтобы тот был готов поддержать десант на берегах Бретани. Наконец, обоим было поручено прекратить всякие переговоры. Они с несколькими эмигрантами пытались высадиться на северном берегу; шуаны, предуведомленные об этом, поспешили к ним навстречу, произошла стычка, и шуаны остались побежденными. Ла Руэри и Тентеньяк спаслись чудом, но перемирие чуть не было прервано, и Гош, сомневавшийся в шуанах и в искренности Корматена, решил арестовать последнего. Корматен заверил депутатов в своих добрых намерениях.

Конференции в Ла Превале продолжались. Один из агентов Стоффле приехал, чтобы принять в них участие. Стоффле, разбитый, преследуемый, доведенный до крайности, наконец попросил, чтобы и его допустили к переговорам, и послал в Да Превале своего представителя, генерала Бовэ. Конференции проходили крайне оживленно, как и в Да Жонэ. Генерал Бовэ всё еще стоял за войну, и утверждал, что Корматен, подписав мир в Да Жонэ и признав Республику, утратил власть, которой облек его Пюизе, и право участвовать в совещаниях.

Тентеньяк, несмотря ни на какие опасности прибывший на конференции, хотел немедленно прервать их от имени Пюизе и тотчас же вернуться в Лондон, но Корматен и сторонники мира этого не допустили. Корматен наконец уговорил большинство согласиться на сделку на том основании, что кажущееся примирение позволит выиграть время и усыпит бдительность республиканцев. Условия были те же, на которые согласился Шаретт: свобода вероисповеданий, денежное вознаграждение тем, чья собственность подверглась разорению, освобождение от реквизиции, учреждение территориальной гвардии. В настоящем договоре прибавлялась еще одна статья: Республика обязывалась раздать вождям, в том числе и Корматену, полтора миллиона франков.