Что до Голландии, то ее положение было довольно печальным. Ее волновали все страсти, которые вызывает перемена конституции. Людям рассудительным, желавшим примирить федеративную систему с единством, необходимым для усиления Батавской республики, предстояло бороться с тремя партиями. Это были прежде всего оранжисты, включавшие все креатуры штатгальтера, людей, не имевших других средств существования, кроме государственных должностей, и, наконец, чернь; затем федералисты, знатные и богатые семейства, желавшие сохранения старого порядка за исключением штатгальтерства, оскорблявшего их гордость; и демократы, партия шумная, смелая и неумолимая, составленная из горячих голов и авантюристов. Между этими тремя партиями шла ожесточенная борьба, мешавшая утверждению в стране конституции.

Голландия, кроме того, боялась вторжения Пруссии, которую сдерживали только успехи Франции. Торговлю ее на севере теснили англичане и русские; наконец, вследствие измены губернаторов, она теряла свои колонии. Мыс Доброй Надежды, Трикомали, Молуккские острова уже находились во власти англичан. Французские войска, занимавшие Голландию и оберегавшие ее от Пруссии, сохраняли самую похвальную и строгую дисциплину; но военные управления и начальники не умели вести себя должным образом и не отличались честностью.

Можно было бы заключить, что Голландия поступила дурно, вступив в союз с Францией, но заключение это было бы слишком легкомысленным. Поставленная между двумя враждующими державами, Голландия не могла не попасть под влияние победителя. При штатгальтерстве, кроме внутреннего рабства, она подчинялась Англии и жертвовала ей своими интересами. Вступая в союз с Францией, она разделяла опасности этой скорее континентальной, чем морской державы и тем компрометировала свои колонии; но впоследствии, благодаря союзу трех континентальных флотов, она могла возвратить то, что потеряла, и под покровительством Франции надеяться на более разумную конституцию.

Такова участь государств: сильные сами совершают у себя революцию, но зато и терпят все ее бедствия и плавают в своей собственной крови; а к слабым приносят революцию вооруженной рукой их соседи, неся и все неудобства присутствия чужеземных армий. Слабые не режут друг друга, но должны платить солдатам, охраняющим у них порядок. Такова была судьба Голландии и ее положение в отношении Франции. В этом состоянии она не могла быть особенно полезной французскому правительству. Ее флот и армия преобразовывались весьма медленно; батавские облигации, которыми были уплачены военные издержки в сто миллионов, шли почти за бесценок; выгоды от союза делались для Франции ничтожными, что порождало взаимное неудовольствие. Директория упрекала голландское правительство в том, что оно не исполняет своих обязательств; голландское же правительство упрекало Директорию за то, что она лишает его возможности их исполнить. Несмотря на эти неприятности, обе державы преследовали, однако, сходные цели. Для содействия планам Директории в Голландии готовили эскадру и наступательную армию.