Пишегрю оставался в Юра, не принимая, но и не отказываясь от места посланника в Швеции, которое ему предлагали. Он всё хлопотал об избрании своем в депутаты, обманывая агентов принца самыми жалкими обещаниями и продолжая получать значительные суммы. Он обнадеживал их тем, что его избрание в Совет пятисот будет иметь самые важные последствия; хвастал влиянием, которого вовсе не имел; уверял, что дает Директории самые вероломные советы и наталкивает ее на опасные решения: он своему влиянию приписывал продолжительную оборону Келя, которую он будто посоветовал, чтобы скомпрометировать армию.

На все эти его мнимые услуги обращали мало внимания. Граф де Бельгард писал: «Мы в настоящее время находимся в положении игрока, который хочет отыграться и рискует потерять еще, лишь бы вернуть то, что проиграл». Австрийские генералы тем не менее продолжали переписку: так они по крайней мере получали драгоценные сведения о состоянии и передвижениях французской армии. Бесчестные сообщники этой корреспонденции посылали генералу Клинглину карты и планы, которые им удавалось достать. Во время осады Келя они не переставали указывать пункты, на которые с большей долей вероятности мог быть направлен неприятельский огонь.

Такова-то была жалкая роль Пишегрю. Будучи человеком посредственного ума, он был хитер и благоразумен и имел достаточно такта и опытности, чтобы распознать, что все планы контрреволюции в настоящую минуту неосуществимы. То, что он был убежден в этом, доказывают его отсрочки и басни, которыми он занимал агентов принца, а его поведение в важных обстоятельствах докажет это еще лучше. Тем не менее он все-таки получал плату за планы, которых не хотел исполнять, и умел заставить ее себе предлагать, ничего не требуя.

Впрочем, так поступали все агенты роялистов. Бротье, Дюверн де Прель и Лавилернуа хвастались, что будут располагать значительным числом депутатов в обоих советах, обещали приобрести еще больше сторонников после выборов. И ничего этого, однако, не было; общались они только с депутатом Лемере и еще неким Мерсаном, исключенным из законодательного корпуса в силу закона 3 брюмера против родственников эмигрантов. Через Лемере они рассчитывали располагать депутатами, входившими в клуб Клиши. Судя по речам и голосованиям этих депутатов, предполагалось, что они, вероятно, поддержат реставрацию монархии, на основании чего агенты считали себя вправе предложить королю Бланкенбурга свою преданность и даже раскаяние. Однако негодяи только клеветали на членов клуба Клиши. В нем имелись честолюбцы, враги членов Конвента, потому что только последние составляли правительство, но мало было людей настолько смелых, чтобы думать о восстановлении королевской власти, и настолько способных, чтобы его подготавливать.