В ответ на мягкую попытку представителя короля Ирака разубедить сэра Перси Кокса в необходимости наличия у Ирака нейтральной зоны с Кувейтом, тот заметил, что кувейтские племена должны иметь достаточные территории для выпаса скота, и нейтральные зоны обеспечат им это. Реагируя на реплику ‘Абд ал-Латифа, одного из советников эмира Ибн Са’уда, относительно нейтральных зон, поинтересовался, в свою очередь, почему это его так тревожит. Потому ответил тот, что мы полагаем, что там может быть нефть. Именно поэтому, парировал сэр П. Кокс, я и установил нейтральные зоны, ибо в таком случае каждая из сторон получит половину с ее добычи[581].

Создавал сэр Перси Кокс нейтральные зоны, прикрываясь при этом якобы тревожившими его благородными помыслами о защите интересов кочевых племен, далеко не случайно. Как человек дальновидный и прозорливый, хорошо сведущий в нравах, обычаях и традициях арабов Аравии, он имел в виду предотвратить образованием таких зон возможность получения какой-либо державой, в обход Англии, эксклюзивных прав на буровые работы в этих зонах в случае обнаружения там нефти. Полагал, что Британия сможет стать участницей любой концессионной сделки, касающейся той или иной зоны, через одну из зависимых от нее сторон.

В день подписания документов в ‘Укайре, продолжает Х. Диксон, часов где-то в девять вечера, эмир Ибн Са’уд обратился к сэру Перси Коксу с просьбой встретиться и переговорить с ним наедине. Перси Кокс взял с собой на встречу Х. Диксона, который и стал очевидцем всего там происшедшего. Когда мы вошли в огромный гостевой шатер эмира Ибн Са’уда, рассказывает Х. Диксон, то увидели ‘Абд ал-Азиза ибн Са’уда стоящим посередине него, страшно расстороенным. «Мой друг, — сказал он, обращаясь к сэру Перси Коксу, — сегодня Вы лишили меня половины моего королевства». И, посмотрев в глаза Перси Коксу, зарыдал. Тот подошел к нему, взял его за руку и сказал, что он точно знает, что чувствует его друг, эмир Ибн Са’уд. Потому-то и отдал ему две третих территории Кувейта. Произнеся эти слова, тоже заплакал. Затем, смахнув слезы со щек, посмотрел на эмира Ибн Са’уда, и добавил, что то, как воспримет этот удар судьбы шейх Ахмад, правитель Кувейта, он не знает, и это его тревожит.

Майор Мор, политический агент Англии в Кувейте, который должен был отстаивать в ‘Укайре интересы Кувейта, пишет Х. Диксон, не проронил во время переговоров ни слова. Дело, как водится, решили за счет слабого. Шейх Ахмад ал-Джабир Аль Сабах, вего лишь год как пришедший к власти, потерял, не сделав ни выстрела, две трети земель, которые предки его собирали столетиями. В одночасье южные границы Кувейта стали на 100 миль ближе к столице. От того удара судьбы, что шейх Ахмад получил тогда, он не мог оправиться до конца жизни. Вера его в Британскую империю, дотоле незыблемая, отмечает Х. Диксон, основательно пошатнулась[582]. В беседах с ним, сообщает Х. Диксон, шейх Ахмад впоследствии не раз говорил, что решения, принятые в ‘Укайре, были ничем иным, как принесением малого народа в жертву более крупному и более сильному[583].