Повествуя в своих путевых заметках о культуре кофепития в Аравии, леди Энн Блант (1837–1917), внучка Байрона, жена дипломата и поэта Уилфрида Бланта (1840–1922), упоминает о следующем интересном обычае арабов Южной Аравии. Житель аравийской пустыни, пишет она, будь то человек знатный или бедный, оказавшись в чужом жилище, прежде чем проследовать в «кофейную комнату» обязан был «разоружиться», то есть оставить все имевшееся при нем оружие на входе в шатер. Только безоружным он мог войти в шатровую «обитель кофе», и, расположившись на отведенном ему месте, принять из рук хозяина или его слуги чашечку с кофе.

Бедуины до сих пор считают кофе напитком целебным, хорошо воздействующим на кишечник, «оттачивающим разум, улучшающим зрение и укрепляющим память». Разум человека, повторяют они слова Пророка Мухаммада, – это лучшее творение Господа. Обогащать его надлежит непременно.

Утрату ступки для помола кофейных зерен, так же как и кофейной ложки, с длинной ручкой, предназначенной для помешивания зерен при их обжарке, йеменцы считали в прошлом дурным предзнаменованием, знаком надвигавшейся беды и грядущих ненастий.

В старину кофейным напитком смазывали кровоточившие раны воинов и охотников, а кофейные выжимки применяли для лечения ожогов.

Поскольку зерна кофе экспортировали из Йемена очищенными от шелухи, на которую приходится примерно 50 % веса собираемого кофе, то шелухе нашли применение – стали варить из нее кофейный напиток кишр. «Отцом кишра», – а пьют его в Йемене, покуривая шишу, то есть кальян или наргиле, пожевывая при этом кат, – йеменцы считают мудреца-старца Абу ал-Хасана Шадали, также похороненного в Мохе. Готовят этот напиток, как и в былые времена, следующим образом. Размельченную в пудру шелуху кофейных зерен заливают водой и варят. Получается тягучая смесь. Ее сливают в глиняный кувшин. Если кофе, сваренному в турке, дают осесть, и только потом, наполнив им чашки, предлагают гостям. То вот напиток, приготовленный на шелухе кофейных зерен, разлива я по чашкам и процеживая через пучок сухой травы, которым затыкают узкое горлышко кувшина, в котором его варят, напротив, встряхивают. Внешне он похож на жидкий шоколад.

С «кофейными горами» в Йемене связано происхождение арабского слова «эхо». Согласно преданию, давным-давно жила-была девушка по имени Савта («савт» в переводе с арабского значит «голос»). По вечерам, истосковавшись по возлюбленному, занимавшемуся выращиванием кофе, она, усевшись на краю ущелья у дома, пела песню. Слова той песни, звучавшей ежедневно в одно и то же время и обращенной к любимому человеку, имели целью напомнить ему о том, что день сменяет вечер, и настает время, чтобы, расположившись у разожженного очага, отдохнуть за чашечкой кофе, и насладиться беседой с любимой. Жители тех мест настолько привыкли к ее голосу, разносившемуся по округе, что все отзвуки в горах стали именовать словом «савт», то есть «голосом Савты, девушки гор». От йеменцев слово это, обозначавшее такое природное явление как эхо, вместе с преданием о Савте перекочевало в Хадрамаут, а оттуда разошлось по всей Аравии.