Обе стороны преследовали сугубо прагматические цели. Но, разумеется, все это облекалось до поры до времени во фразы и заявления о дружбе и взаимопонимании.

* * *

5 марта 1940 г. Молотов имел пространную беседу с Шуленбургом, в ходе которой определились некоторые немецкие приоритеты. Прежде всего германское правительство просило отложить на один год вопрос об открытии советского консульства в Варшаве, а также принять меры по прекращению обстрелов германской пограничной охраны. Затем Шуленбург выразил пожелание использовать какое-либо советское торговое судно для получения сведений о погоде в районе к западу от Англии, на что Молотов фактически ответил отказом, явно не желая обострять отношений с Англией. Он также не согласился с немецкой идеей о создании линии воздушного сообщения между Германией и Ираном через СССР. Шуленбург заявил, что Германия полностью снимает вопрос о возможных советских действиях в Афганистане[718].

В тот же день в Берлине К. Риттер и К. Шнурре настойчиво просили советского посла Шкварцева не повышать цены на нефть и тем более не прерывать ее поставки в Германию[719]. На следующий день Шкварцев информировал Молотова о своей подробной встрече с Риббентропом, на которой германский министр сообщил о переговорах с американским деятелем Уоллесом в Берлине и о его встречах с Гитлером.

Из пространных дефиниций Риббентропа заслуживает внимания прежде всего то, что Гитлер исключал любые переговоры о восстановлении самостоятельности Польши и Чехословакии. По словам фюрера, по всем вопросам разграничения сфер интересов в Восточной Европе Германия будет иметь дело с Советским Союзом. Новым моментом, несомненно, следует считать следующее заявление Риббентропа: «Только победой Германия обеспечит новое положение в Европе… основанием этому может быть разграничение сфер естественных интересов великих держав; причем малые государства, исторически доказавшие законность своего самостоятельного существования, должны получить свое место при этом разграничении»[720]. Он ясно выразился и по вопросу о Финляндии: при внешнем нейтралитете Германия «внутренне с СССР»[721].

Сопоставляя все эти высказывания с другими можно сделать вывод: в Берлине готовились для переговоров о возможных новых соглашениях.

Через несколько дней на встрече с Молотовым уже Шуленбург информировал советское правительство о пребывании Уоллеса в Берлине. Создавалось впечатление о подготовке Германии к новому этапу «странной войны», поскольку несколько раз Шуленбург цитировал Риббентропа и говорил, что Германия «сломит силу англо-французского блока». Интересно и то, что Шуленбург сообщил Молотову: по его сведениям, Турция может под давлением Англии и Франции «зажать СССР в… тиски, используя для этого и Дарданеллы» (т. е. открыть Проливы). В ответ Молотов выразил лишь надежду, что турки вряд ли поддадутся нажиму Англии и Франции[722].