В эти же дни Германия занялась зондированием еще одного вопроса. 10–11 марта Риббентроп посетил Рим и в ходе встреч с Муссолини и Чиано явно стремился побудить их улучшить советско-итальянские отношения и ослабить связи Италии с Францией и Англией. Он заговорил о желательности значительного улучшения советско-итальянских отношений. По возвращении в Берлин Риббентроп поручил Шуленбургу сообщить Молотову, что Муссолини стремится укрепить экономические и политические связи с Москвой[723].

Через несколько дней советский поверенный в Риме Гельфанд встречался с Чиано, который сказал, что именно Риббентроп является сторонником улучшения итало-советских отношений. Но у Гельфанда сложилось впечатление, что Италия не собирается радикально менять свою линию в отношении СССР[724].

Все эти разговоры преследовали цель выяснить намерения Москвы в отношении Балкан и Средиземноморья. Кроме того, Гитлер, как показали дальнейшие события, готовил новое «глобальное» соглашение с Италией и был не прочь использовать Москву для создания нового противовеса не только Англии и Франции, но и США, усиливавшим свой интерес к Европе.

Буквально через несколько дней Молотов пригласил Шуленбурга и просил его дать подробную информацию о поездке Риббентропа в Рим. Этот факт особенно интересен, так как Молотов уже имел об этом сведения от Шкварцева. Риббентроп повторил то же, что он уже говорил советскому послу в Берлине. В своих комментариях Шуленбург добавил, что, по мнению Муссолини, именно СССР, а не Италия являлся инициатором ухудшения двусторонних отношений. Молотов заявил: «Вопрос об улучшении советско-итальянских отношений не вызывает в Москве интереса», по вине Италии связи между двумя странами стали не столь тесными, и с тех пор ничего не изменилось.

На настойчивые просьбы Шуленбурга дать свой ответ Берлину Молотов сказал, что он является в целом положительным, СССР и Италия поддерживают дружеский контакт, но сейчас для СССР это не имеет значения, так как непонятно, что будет дальше[725].

Муссирование темы о советско-итальянских отношениях не было случайным. 18 марта заместитель иностранных дел Великобритании Р. Батлер в беседе с Майским интересовался слухами о пресловутом «тройственном блоке» (Германия—Италия—СССР), который будто бы пытается создать Риббентроп и который должен в первую очередь «урегулировать положение на Балканах»[726].

Наконец, последним аккордом в этой двухнедельной кампании стала беседа Молотова с Шуленбургом 26 марта, во время которой немецкий посол по поручению Риббентропа информировал Молотова о встрече Гитлера и Муссолини. Он отметил сердечные отношения между двумя странами, добавив, что Италия ясно стоит на стороне Германии. Поддержав германо-советское сотрудничество, Муссолини дал понять, что считает желательным улучшение отношений между Италией и СССР. «Фюрер высоко оценил «долговечность» германо-советских отношений и мудрую прозорливость Сталина, взявшего курс на соглашение с Германией».