В этих объяснениях отражена прежняя линия, но затем ТАСС сделал еще одно утверждение: «По данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям»[896].

Трудно объяснить, зачем в Москве решили говорить за Германию и оправдывать ее действия. Вряд ли этим можно было убедить Берлин в том, что она так думает, поскольку в личных встречах с немецкими деятелями Молотов и его сотрудники не особенно стеснялись в выражениях, предъявляя свои претензии к Германии, в том числе и по поводу слухов о передвижении немецких войск. Главная идея в Кремле, очевидно, состояла в том, чтобы любой ценой отодвинуть возможный конфликт с Германией, и в то же время создавалось ощущение, что именно невозможность СССР повлиять на развитие событий заставило советских лидеров выпустить это сообщение ТАСС. Предпринимая этот шаг и другие попытки, в Москве рассчитывали, видимо, вынудить Берлин хоть как-то отреагировать и, как это бывало ранее, получить от Гитлера или Риббентропа какие-либо успокоительные заверения[897]. Но полное игнорирование Германией и этого сообщения ТАСС показывало, как кардинально изменилась ситуация.

На последней встрече с Шуленбургом 21 июня Молотов вручил послу памятную записку, в которой указывалось, что за время с 27 марта по 18 апреля германские самолеты нарушали советские границы 80 раз, а с 19 апреля по 19 июня — уже 180 раз, причем иногда они углублялись на советскую территорию на 100–150 км. Молотов спрашивал также о причине отъезда ряда сотрудников немецкого посольства в Германию и о том, почему «миролюбивое сообщение» ТАСС от 13 июня не было опубликовано в Германии. Шуленбург не смог дать ответы, откровенно заявив, что «Берлин его совершенно не информирует»[898].

Вручая Шуленбургу памятную записку 21 июня, одновременно Молотов настойчиво добивался, чтобы Деканозов вручил такое же заявление Риббентропу или Вайцзекеру в Берлине. Такое указание советский посол получил еще вечером 20 июня. Вайцзекер принял Деканозова 21 июня в 21 час. 30 мин. Немецкий дипломат заявил, что «он не в курсе» этого вопроса, и обещал, что ответ Москве будет дан позднее[899].