На встрече Шуленбурга с Деканозовым советский посол сообщил о заявлении Сталина и Молотова, что в принципе они не возражают против обмена письмами, но только между СССР и Германией. При этом Сталин считает, что текст может быть подготовлен Шуленбургом и Молотовым. Но неожиданно Шуленбург сказал, что он не имеет соответствующего поручения от своего правительства и сомневается, что он его получит[888]. Шуленбург, видимо, поступил так по собственной инициативе. По его мнению, будет лучше, если Сталин сам обратится с письмом к Гитлеру[889]. На этой встрече и в дальнейшем Шуленбург призывал советских представителей не верить слухам о концентрации немецких войск вблизи советской границы и об ухудшении отношений между двумя странами, намекая на то, что эти слухи идут из Лондона.

Эти и другие «разъяснения» и «намеки» падали на благоприятную почву постоянных сталинских подозрений и антибританских настроений.

В том же направлении, как и у Шуленбурга, сделан отчет немецкого военно-морского атташе в Москве, направленный в Берлин 7 июня. Давая обзор внешней политики советского правительства, автор писал, что многие шаги в Москве «могут рассматриваться как примирительные в отношении Германии… Заметна тенденция сотрудничать с Германией и устранять возможные разногласия. Советские поставки в Германию нарастают» и т. д.[890]

Видимо, все это в совокупности было одной из последних попыток Шуленбурга и некоторых его сотрудников спасти ситуацию и предотвратить войну, что, зная ускоренную подготовку Берлина к войне, сделать было уже невозможно. В Берлине полным ходом шла подготовка к вторжению. По словам Риббентропа, Гитлер потребовал от него «безоговорочно поддержать» его решение, поскольку никакая дипломатия не изменит «его мнения о позиции русских»[891].

Г. Городецкий писал в своей книге, что в те же дни Вайцзекеру передали слова Гитлера: «Россию можно разгромить как бы мимоходом, и это нисколько не повлияет на войну с Англией. Англию разобьют в этом году, будет война с Россией или нет. Потом Британскую империю нужно будет поддержать, но Россию следует обезвредить»[892].

25 мая был подписан протокол между верховным командованием вермахта и представителями финских вооруженных сил, где распределялись обязанности (вплоть до конкретного движения войск) обеих сторон в предстоящей войне. При этом немецкое командование уже не стеснялось, например, прямо писать о германском движении через Балтийские страны к Ленинграду и действиях в связи с этим финских войск[893]. И это планировалось, когда официально начало военных действий еще камуфлировалось и скрывалось.