Любопытно, что оба враждующие между собой блока — Германия совместно с Италией и англо-французская коалиция, а затем и одна Великобритания словно соревновались между собой, вытесняя Советский Союз из Балкан, из районов Средиземного и Черного морей.

По мнению некоторых военных, трудно говорить и о том, что, расширив свою территорию, Советский Союз укрепил военные позиции и безопасность страны. Новая граница с Германией оказалась уязвимой, а в Прибалтике не было создано никаких серьезных сухопутных и морских укреплений. Неслучайно в первые же недели войны немцы легко прошли новые западные советские рубежи и быстро оккупировали Прибалтику и присоединенные территории.

Впрочем все эти заключения, выводы и объяснения делались и делаются постфактум и становятся делом историков. А тогда, в условиях сложной и необычайно противоречивой обстановки (что всегда бывает накануне или в начальной стадии большой, а тем более мировой войны), когда решения принимались втайне, не всегда легко было найти оптимальное решение и определить направление развития событий. Может быть, именно эта сложность и противоречивость ситуации и является причиной того, что период 1939–1941 гг. и по сей день остается темой острых споров и дискуссий.

* * *

Такова была ситуация накануне германского вторжения. Сегодня, спустя многие десятки лет, историки и политики, журналисты и дипломаты спорят о том, правилен ли был курс, взятый тогда советским руководством, анализируют разные возможные варианты, но все это носит характер предположений. Историк не выносит обвинительного вердикта или приговора, он может лишь, анализируя реальный ход событий, предложить свою версию и интерпретацию. Ясно одно — действия советских лидеров отражали характер того строя и той власти, которые были в Советском Союзе. А мы сегодня оцениваем происходившие процессы с позиций историков, живущих в принципиально иной стране и в кардинально изменившейся международной обстановке.

А тогда, в июне 1941 г. советская страна словно замерла в ожидании. В Кремле шли беспрерывные встречи членов Политбюро и руководящего военного состава. Осведомленные дипломаты, идеологи и журналисты гадали, сколько дней оставалось до войны. В немецком посольстве паковали ящики, а расстроенный посол фон Шуленбург, так не хотевший военного столкновения с Россией, уже не видел никаких шансов избежать войны. Он слишком хорошо знал намерения германских лидеров.

В Берлине же царили настроения эйфории от нового грандиозного военного похода, который должен был сокрушить большевизм, покорить Россию и после этого нанести последний удар по Великобритании. В итоге вся Европа была бы в руках Гитлера, и он мог бы думать о новом переделе мира, о захватах в Азии и т. п.