20 марта 1941 г. Голиков направил Сталину подробный отчет, как бы обобщающий всю информацию. По мнению главы советской военной разведки, в германских правящих кругах существуют две противоположные точки зрения. Одна из них заключается в том, что СССР в настоящее время слаб в военном отношении, поэтому следует использовать удобный момент и вместе с Японией покончить с СССР и освободиться от пропаганды и от домоклова меча, висящего все время над Германией. Другая состоит в том, что русские солдаты сильны в обороне, это доказано историей. Рисковать нельзя. Лучше поддерживать с СССР хорошие отношения[1158].

Идею о разногласиях продвигал и посол Шуленбург, пытаясь уговорить Сталина не делать поспешных выводов, а продолжать посылать сигналы в Берлин, даже в виде личного послания Гитлеру. Известно, что Шуленбург, находясь в Берлине, был принят Гитлером и стремился убедить фюрера в продолжении сотрудничества с Советским Союзом. Гитлер не раскрывал ему всех карт. Шуленбург, хотя и чувствовал, что ситуация становится критической, все же еще питал какие-то иллюзии. Эта линия посла прослеживается во многих его донесениях в Берлин, в беседах с дипломатами других стран. Она видна из мемуаров Риббентропа, из книги советника германского посольства в Москве Хильгера и других источников. О серьезных разногласиях между группой Геринга и Риббентропа в связи с отношениями с СССР говорится и в одном из сообщений агента из Берлина[1159].

В таком же контексте следует оценить и усиленно распространяемые слухи о готовящемся широком соглашении Москвы и Берлина о новом разграничении сфер интересов, о согласии СССР предоставить Германии серьезные экономические привилегии на Украине. Информация об этом приходила к Сталину из Лондона (со ссылками на Foreign Office) и от хорошо информированных шведских дипломатов. Г. Городецкий даже так озаглавил одну из глав своей книги, посвященных 1941 г. — «Политика уступок агрессору. Новый германо-советский пакт?»

В некоторых материалах от апреля 1941 г. из Берлина от источников, заслуживающих доверия, содержится информация о подготовке «некоего ультиматума»[1160], который Германия намеревалась предъявить Советскому Союзу. Последующее изучение германских документов показало, что никакой подготовки ультиматума не было. Зато 30 апреля Сталину было доложено о предстоящих немецких экономических требованиях по вопросам, связанным с поставкой сырья. Через несколько дней поступило сообщение, что вся концентрация войск — это лишь средство давления на СССР, а 8 мая — информация о том, что вопрос об ультиматуме продолжает обсуждаться в немецких правящих кругах.