Достаточным основанием для применения ссылки и высылки к независимо мыслящим беспартийным гражданам было отнесение их к категории «социально опасных» лиц. В соответствии с декретом ВЦИК от 16 октября 1922 г. несудебной ссылке и высылке могли быть подвергнуты не только «антисоветчики», но и рецидивисты, имевшие судимости по более чем десятку статей УК. В приговорах Комиссии по высылкам они проходили, как правило, с формулировкой «социально вредный элемент». Как известно, с начала 1920-х гг. советские карательные органы проводили локальные операции с целью выселения из определенных районов нежелательных граждан. Круг этих лиц трактовался произвольно. В него входили подозреваемые в хищениях и разбое, «нетрудовой элемент» (торговцы, самогонщики, содержатели притонов).

Центральные власти в своих действиях против нежелательных лиц руководствовались аналогичными критериями. Взяв курс на нэп, они не желали выпускать из-под контроля слои населения, претендовавшие на экономическую самостоятельность. В ноябре 1923 г. в круг «социально опасных элементов», в отношении которых могли применяться административные репрессии, были включены подозреваемые в торговле наркотиками, спиртом, драгоценностями, контрабанде, лица без определенных занятий, а также не зарегистрированные посредники в торговле и подрядах, «спекулянты», «черные биржевики»[866]. Все они были охвачены общим термином «нэпманско-паразитический элемент».

С декабря 1923 по январь 1924 г. по центральным городам страны прокатились акции по высылкам из них «накипи нэпа». Нэпманы, за исключением государственных служащих, выселялись, как правило, с семьями. Им запрещалось проживать в столицах союзных республик и густонаселенных торгово-промышленных центрах. Достаточно большие группы этих людей ссылались в Сибирь. К концу января 1924 г. в Приангарском крае было расселено 60 представителей «нэпмано-паразитического элемента», 26 чел. было направлено в Илимский край, 28 чел. – в г. Тару Омской губернии, 11 чел. – в центр Ойротской области Улалу, 6 чел. – в г. Змеиногорск, 5 чел. – в г. Рубцовск Алтайской губернии[867]. По свидетельству Н.М. Донской, осенью 1924 г. в районе Парабели в Нарымском крае проживало семь семей ссыльных нэпманов[868].

В течение 1924 г. в регион было сослано 869 чел. (43,8 % от численности ссыльных и высланных) с формулировкой «социально вредные», 294 чел. из них получили ссылку и высылку в несудебном порядке по совокупности прочих негосударственных преступлений. Большевики характеризовали взяточничество и прочие злоупотребления как «проявление мелкобуржуазной стихии, направленное против советского строя»[869]. В этих преступлениях подозревались в первую очередь опять же «частнокапиталистические элементы». В таком контексте применение ссылки к этим лицам признавалось оправданным. Московский горный инженер Н.Я. Брянцев в начале 1924 г. был обвинен в должностных злоупотреблениях и как один из учредителей акционерного общества «Мосгортоп» административно сослан в Нарымский край. Постановлением ПП ОГПУ по Сибири от 16 октября 1924 г. он был возвращен в Новониколаевск для использования по специальности[870].