Местные партийные функционеры в каждом проявлении недовольства жителей края были склонны усматривать следствие скрытой агитации политссыльных, однако они не могли привести конкретные доказательства этого. Предполагалось, что ссыльные участвовали в составлении резолюции к первой беспартийной конференции, проходившей в феврале 1925 г. в Парабели. Власти также считали, что с увеличением численности ссыльных росла их активность, направленная на «разложение партийных и комсомольских товарищей и срыв советской работы». В начале 1925 г. секретарь Нарымского укома РКП(б) Рябов информировал Томский губком о том, что в Парабели и Колпашеве ведется «эсеро-меньшевистская работа». В Парабели, по его мнению, сформировался центр – «штаб Донского». В письме Рябова отмечалась слабость местных партийных ячеек, которые «не могли противостоять ссыльным в их провокационной деятельности», особенно в Парабельском р-не, где члену ЦК ПСР Донскому «противодействовала» только одна ячейка. В этой связи секретарь укома считал необходимым усилить нарымские волкомы не менее чем тремя сильными партийными работниками. Наличие одного секретаря на весь Нарымский край при имеющейся там ссылке также представлялось ему недостаточным. В случае непринятия должных мер Рябов не исключал перспективы восстания, аналогичного по размаху Западно-Сибирскому мятежу 1921 г.[948] Как показали последующие события, опасения местного руководства оказались явно преувеличенными.

Органы ОГПУ тщательно фиксировали любые контакты Донского со ссыльными и местными жителями. В оперативных донесениях сообщалось о предполагаемом «установлении нелегальных связей», «обмене литературой» между репрессированными. Все выезды врача по вызовам политссыльных, в первую очередь Б.В. Чернова, вызывали у властей большие подозрения. Однако Донской, имевший богатый опыт ссылок и тюрем, вел себя предельно осторожно. В июне 1925 г. начальник Томского губотдела ОГПУ Филатов был вынужден констатировать, что «партийной работы среди ссыльных, а равно и участия в нелегальных организациях со стороны Донского нами не замечено»[949].

Среди всех мероприятий ссыльных в Нарымском крае к политическим акциям с большой натяжкой можно было отнести товарищеские партийные суды, например над заподозренными в сотрудничестве с ОГПУ, на некоторых из которых председательствовал Донской. Большинство собраний ссыльных не выходило за рамки досуга. На них, по сведениям Н.М. Донской, ее муж зачитывал собиравшимся свои воспоминания. Состав приглашенных мог быть достаточно широк. «Эсеры начинают дружить с уголовными ссыльными, обрабатывают их – собираются на нелегальные собрания, куда приглашают уголовных», – отмечал в ноябре 1924 г. в товарищеском письме в Томский губком секретарь Нарымского укома РКП(б) Рябов[950].