Стало понятно, что Довлатову предлагают уехать не как опальному писателю, а в качестве частного лица. С одной стороны, это ускоряло отъезд, а с другой свидетельствовало о том, что для власти он не представлял особого интереса. Прежде всего, как писатель. Было решено помочь в принятии окончательного решения. 18 июля Довлатова задержали и оформили на пятнадцать суток. До этого на «Радио Свобода» состоялась читка «Невидимой книги». Радиоголоса и сообщили об аресте Довлатова. Из воспоминаний Людмилы Штерн, которая с семьей к тому времени уже переехала в Америку:
Наш общий друг, ныне покойный Яша Виньковецкий, связался с Андреем Амальриком, и они подняли на ноги и «Голос Америки», и «Би-би-си», и «Свободу». Мы с Витей названивали в Ленинград, поддерживая и обнадеживая Нору Сергеевну. У меня был доступ к таким известным журналистам, как Роберт Кайзер из «Вашингтон пост» и Патриция Блэйк из журнала «Тайм», коих я и задействовала.
Наш общий друг, ныне покойный Яша Виньковецкий, связался с Андреем Амальриком, и они подняли на ноги и «Голос Америки», и «Би-би-си», и «Свободу». Мы с Витей названивали в Ленинград, поддерживая и обнадеживая Нору Сергеевну. У меня был доступ к таким известным журналистам, как Роберт Кайзер из «Вашингтон пост» и Патриция Блэйк из журнала «Тайм», коих я и задействовала.
Не остался в стороне и Ефимов. Он со своим семейством прибыл в Вену 7 июля. Столица Австрии была перевалочным пунктом на пути в Америку для большинства эмигрантов из СССР. Там его застает известие о заключении Довлатова. С ним созванивается Марамзин и просит найти выходы на австрийскую прессу, чтобы поддержать информационную кампанию в поддержку Довлатова. Кстати, сам Марамзин предугадал возможные последствия для Довлатова после первых публикаций того в неподцензурной прессе. В своем журнале «Эхо» (1978, № 3) он публикует развернутый обзор эмигрантских изданий и их авторов:
Ленинградец Сергей Довлатов мужественно начал печататься на Западе («Континент» № И, «Время и мы» № 14). Если живешь в Ленинграде, это особенно опасно. Ленинградское КГБ старается компенсировать свою бездарность утроенной жестокостью. Писателя Михаила Хейфеца всего лишь за недоказанное намерение опубликовать статью-предисловие к стихам Бродского бросили на четыре года в лагерь строгого режима. Рассказы Довлатова полны юмора – этого особенно не терпит наша власть, как всегда бывает перед концом империй. Однако я понимаю Довлатова. Написанные вещи все равно существуют в мире, ими пропитывается воздух, и они не менее опасны, если даже не напечатаны (тот же Хейфец). Мне было радостно читать здесь эти рассказы, знакомые еще в Ленинграде.