— Уматываем, — согласился мастер. — Гром, веди.

— Надо же, — бубнил следующий за псом мастер, — рабочий реактор. Второй.

— А наличие электричества, электронасосов тебя не напрягло, нет? — поддела Настя из-за спины подмастерья.

— Для того, кто вырос в Обители, где свой реактор, электричество не кажется, чем-то из ряда вон выходящим. Нам всем объясняли, что такое реактор, и то, что он несет как свет, так и смерть…

Иван вдруг остановился. Остановился и Юра. Только Настя не успела и ткнулась моськой в рюкзак подмастерья.

— Что? — напрягся парень, осматриваясь по сторонам.

— Вот она, — едва не воскликнул Иван, — Вот она ваша эпидемия! Вот оно что!

— Да что такое? — потирая нос, спросила колдунья.

— Это болезнь, но не вирус. Бешенные больны лучевой болезнью. Они облучены большой дозой радиации. Выпадающие волосы, зубы, ногти. Язвы, раны, волдыри, заживо разлагающаяся плоть. Это все лучевое поражение.

— А то, что они по фазе поехали? — напомнил Юра.

— Большая доза облучения приводит к необратимым изменениям в мозге как костном, так и головном, к сумасшествию, к поражению нервной системы.

— Откуда такие познания? — поинтересовалась колдунья.

— Просто я это уже видел, когда был юным послушником Обители. Механики — технократы, обслуживающие наш реактор, что-то нахимичили и получили большие дозы облучения. Я как раз в то время лежал в лазарете с травмами после уроков охоты на упырей.

Ох и натерпелся я страха, глядя как эти бедолаги сходят с ума от боли и заживо превращаются в гниющие трупы.

Лежавшие на соседних с ними койках послушники, кстати, тоже получили дозы, только уже от самих механиков.

Как же до меня раньше-то не дошло? — шлепнул он ладонью себя по лбу. — Не хочу вас расстраивать, но мы в любом случае, тоже получили дозы.

— Почему? Как? Мы тоже умрем? — взволновалась Настя.

— Вот чтоб я знал, — вздохнул Иван. — Радиация влияет на каждого по-своему.

Шли долго, растеряв былую прыть, волоча ноги и спотыкаясь на каждом пятом шагу. Настя без конца утирала нос, автомат в руках подрагивал, но копируя невозмутимую Полынь, старалась не подавать вида, о том, что ее сковал страх.