— Слышь, я ненамного тебя старше, — вспылила она, но быстро успокоилась. — Зачем вы сюда пришли?

Юра слышал ее будто сквозь вату, и вяло отвечал, но после последнего вопроса из его груди вырвался хриплый нервный смешок. Он удивленно посмотрел в ее суженные глаза.

— За тобой.

— И кто вас послал? — продолжала щуриться она.

— Ванькина дурь.

— Давай честно, — попросила Марья, поднимаясь с лавки. — Я не знаю, что с нами сделают, потому скрывать что — либо тебе нет смысла.

— Ты серьезно? — удивился парень. — Мы с Иваном, верней Иван и я пришли тебя спасать.

— Тогда, где Иван? — Марья схватила подмастерье за куртку и не по-женски крепко тряхнула. — Где черт побери Ваня я тебя спрашиваю?

Рана на плече отозвалась болью, в ней будто застучал пульс. Юра с трудом оторвал от себя Марью, сунул руку под куртку на плече, после поднес к лицу и подслеповато присмотрелся. На ладони был кровавый мазок. Он сбросил куртку. Сквозь рубаху проступила кровь. — Не знаю я, — вздохнул он. — Нас повязали вместе, потому, раз мы еще живы, то жив и Иван. Я уверен.

Глядя на расцветающую, на плече парня кровавую кляксу, Марья хлопнула себя по бедру, но обычно висящей там лекарской сумки не было. Она подалась к Юре, но он отшатнулся и сделал два шага назад.

— Спокойно, — выставила она ладони пред собой, — Я только посмотрю, что там у тебя. Снимай рубаху.

— Нет спасибо, сам как — нибудь, — воспротивился подмастерье.

— Не ерепенься, снимай и сядь на лавку.

Решив, что хуже уже быть не может, он подчинился, и, охая, стянул рубаху. Мешковатая кожаная куртка и холщовая рубаха скрывали отнюдь не нежное, юношеское тело. Смешливое, конопатое лицо, Юры вводило в заблуждение. Его покатые, узкие плечи украшали крепко сбитые, мышцы. Руки были жилистыми с такими же некрупными, но резко очерченными бицепсами, что напоминали отшлифованную прибоем крупную, морскую гальку, и даже на вид казались твердыми как камень, а неширокую грудь украшали две покатые плиты грудных мышц, от которых вниз бежала мощеная плиткой дорожка пресса. Тренированное, поджарое тело не имело ни капли лишнего жира и напоминало высеченную из мрамора статую молодого эллинского бога.

Бога, которого било ветром, камнями и секло топором.

На торсе, груди, руках и плечах, были следы от когтей, зубов, клыков, в общем, более десятка безобразных рубцов, самым крупным из которых был нежно розовый шрам на левом боку, где неведомая тварь, когда-то отхватила часть плоти размером с ладонь.

Но не это удивило Марью. В ее лекарской практике довелось повидать охотников на нечисть с куда более изуродованными телами, взять хотя бы наставника парня: Ивана.