– Раз уж мы заговорили. Я всегда хотел знать – я не обижусь. Это он сказал тебе подкатить ко мне, в тот, первый раз? Это так нелепо: он хотел оттолкнуть меня, а потом, только это случилось, он стал ревнивым как черт. Он все еще… я не знаю. Думаешь, мне стоит уйти от него?

Йелю нужно было слишком многое обдумать, а солнце пекло слишком сильно, и его желудок был слишком пуст, и что ему нужно было сделать, так это пойти домой и найти свой ебаный карманный календарик и снова проделать свои чертовы расчеты. И на этот раз ему будет проще, он должен чувствовать себя сильнее, зная, что уже увернулся от пули, но нет, потому что теперь это уже не пуля, а пушечное ядро.

Роман продолжал смотреть на него, всерьез ожидая совета. Он был совершенно серьезен, это правда. Что бы Йель ни приписывал ему, он сам был в этом виноват.

– Да, – сказал Йель, – тебе надо уйти от него. Ебаный бублик. Он ведь женат, и из него песок сыплется. Мне нужно знать, проходил ли ты тестирование.

– Что, типа… ох. Ты об этом. Я не знаю, я все время читаю эти статьи о том, как это все на самом деле неточно. И к тому же я типа не занимаюсь такими вещами.

– Прости, какими вещами?

– Ну знаешь: иголки, и фистинг, и бульвары.

– Иголки, и фистинг, и бульвары?

– Ты знаешь, о чем я.

Йель развернулся, не попрощавшись, и пошел, но не к Тедди. Он направился через парк на юг, не на север, хотя должен был бы пойти прямиком к доктору Ченгу. Хотя нет: было воскресенье и гей-парад, и там никого не окажется.

Он прошел вдоль гавани и лагуны и вернулся через зоопарк, оказавшись в итоге в оранжерее. Он не был там сто лет, в стеклянном пузыре, полном тропических растений, где водопады шелестели в тишине и только солнце просвечивало сквозь листву.

Он прошел в третий зал, самый тихий, самый пустой, и уселся прямо посреди пола.

2015

2015

Фиона не спала всю ночь, дожидаясь утра. Когда Ричард пошел в душ и некому было остановить ее, она вышла из дома на жуткие тихие улицы. Киносъемку приостановили; вагончики стояли на прежних местах, ограждения были сдвинуты к зданиям. Почти на каждом углу виднелись десантники в красных беретах, с автоматами, словно какой-то ребенок рассыпал по всему Парижу игрушечных солдатиков. Фиона, вопреки ожиданию, поймала такси. Водитель оказался кем-то вроде сомалийца или эфиопа. Он ехал молча. Приехав к бару, где работала Клэр, Фиона увидела, что вход забран рольставней, на которой висело написанное от руки объявление, и сказала водителю ехать обратно.

Самолет Сесилии приземлился вскоре после терактов, и она узнала новость, пока ждала багаж. Ей удалось дозвониться до Фионы в час ночи, а чуть после полудня она уже была у Ричарда и снимала туфли в дверях. Фиона не виделась с ней десять лет и не могла понять, в какой мере ее внешность изменилась от усталости, а в какой – от возраста. Сесилия выглядела настоящей бабушкой. Когда тебе за семьдесят, можно быть бабушкой. А если тебе пятьдесят один, ты еще должна показывать класс на велотренажерах и гулять допоздна – так считала Фиона.