У тебя глаза матери, ее форма губ и длинный изящный изгиб шеи, и как только я увидел тебя, то сразу понял, что ты ее сын. Господин судья Стэнмор оказался очень богатым, очень толстым и очень бледным человеком, глаза которого округлились и заблестели, как только он понял, насколько я заинтересован в тебе.

В Стэнмор-Плейс тебя называли Джозефом, говорили, что ты уже пришел туда с этим именем, и эта память о твоей матери Джозефине всегда будет с тобой.

К этому письму я прилагаю картины твоей матери – портреты мальчика Луиса, Лотти и Уинтона, а также хозяйки Джозефины, Лу Энн Белл. Камешек цвета глаз Джозефины я оставляю себе, надеюсь, ты простишь мне это.

Я знаю, что никогда не осмелюсь назвать тебя сыном. Мои грехи толпятся вокруг меня, голоса мужчин и женщин, с моей помощью проданных обратно в рабство, взывают ко мне по ночам, и я знаю, что теперь навсегда отрезан от мира. Самыми счастливыми днями в моей жизни были те, что я провел с твоей матерью, а также лето с моим братом и его Доротеей. Вот почему я оставляю тебя здесь, у Джека. Я знаю, что он будет тебе лучшим из отцов, что тебе будет хорошо на новом месте, в западных землях. И я знаю, что твоя мать смотрит на тебя. Знаю, что тебя ждет хорошая, счастливая жизнь, что ты вырастешь гораздо лучшим человеком, чем когда-либо мог бы стать я.