В результате действий Черноморского флота на сообщениях противника в оттоманской столице сохранялось тяжелое положение с провиантом и топливом. По показаниям пленных, цены на продовольствие продолжали расти, дневная норма хлеба сократилась до 250 г, в Константинополе ежедневно отмечались случаи голодной смерти[1151]. Уголь строго экономили: военные корабли в базе стояли без паров, получая электроэнергию от городской станции[1152]. Настойчивые просьбы Энвер-паши о поставках угля из Германии возымели действие 1 (14) февраля, и с конца этого месяца из Второго рейха ежедневно направлялся состав с 400 т топлива. Однако получаемые таким образом 12 тыс. т угля в месяц не могли покрыть минимальной потребности, достигавшей 30 тыс. т[1153].

Вместе с тем следует признать, что в этот период, особенно с прекращением выходов в «угольный» район эсминцев в середине марта (н. ст.), эффективность действий на коммуникациях противника снизилась. По германским данным, в марте в Константинополь удалось доставить 30,3 тыс. т гераклийского угля, то есть на треть больше, чем в январе или феврале[1154].

В отдельный этап могут быть выделены действия Черноморского флота на неприятельских сообщениях в июне — июле, что обусловлено, главным образом, новой интерпретацией соответствующих задач в директиве Морского штаба ВГК от 22 мая (4 июня). Теперь ставка формулировала задачу нарушения коммуникаций противника в более общей форме — «препятствовать снабжению противника углем из угольного района и военной контрабандой из Болгарии и Румынии»[1155]. Широкая трактовка задачи ставкой, а также окончание Трапезундской операции и, следовательно, освобождение основных сил флота от содействия Кавказской армии позволили командованию флота наметить новые, более эффективные меры для борьбы с судоходством вдоль анатолийского и румелийского побережья, сочетая их с блокадой Босфора, которая значилось первой (по существу, главной) задачей и в упомянутой директиве.

Однако эти обстоятельства могли повлиять на организацию действий против морских перевозок турок лишь по истечении времени, необходимого для восстановления боеспособности сил после весьма напряженной деятельности в юго-восточной части моря, прежде всего, проведения морских операций для обеспечения перевозок на побережье Восточной Анатолии 1-й и 2-й пластунских бригад в апреле и 123-й, а затем 127-й пехотных дивизий в мае — июне[1156]. Достаточно сказать, что за одну операцию эсминцы покрывали в среднем от 1100 до 1400 миль, а в отряде оперативного прикрытия — до 1900 миль[1157].