— Я тоже, — сказал Пирс. — Много лет. Все мечтают об этом.

— Ну, оно не может быть для всех, — возразила она.

— Не может? — спросил Пирс.

— Это ее погубит.

— А, — сказал Пирс.

— Массы, — сказала она. — И ты получишь нечто вроде Старшего Брата[514].

— Плюс антихороший, — сказал Пирс[515].

— Ты сам увидишь, — сказала она. — Если захочешь поехать.

— Ты знаешь, как туда добраться? Мне казалось, в этом вопросе много неопределенности.

— Знаю, — сказала она и достала из сумочки толстую книгу. — У меня есть путеводитель. Видишь?

Книга, еще одна. Карта, инструкции, указания. Но это была совсем новая книга в блестящей красочной обложке, она говорила Поехали! счастливыми буквами и предлагала это с простодушным восторгом, и вот тогда мир развернулся и показал землю, которую описывала книга, — яркую, красочную и самую что ни на есть настоящую.

В Утопию надо было лететь; он никогда не путешествовал в том направлении — на кривую шею континента, недалеко от пиков Дариена[516].

— Я не могу ехать в тропики, — сказал он, когда они уже ехали в аэропорт. — Я ненавижу пляжи. У меня пляжефобия.

— Что?

— Однажды я сгорел, — сказал он. — Я лежал на голой гальке и смотрел на солнце. С сотней других, тоже голых, каждый на своем полотенце. Как будто попал в ад на земле. И бессмысленное море, повторяющее себя.

— О, ради бога. — Она уже носила солнцезащитные очки, от зимнего света. — Просто не разлеживайся там. И не пытайся читать. Держу пари, ты попытаешься читать.

Он не согласился.