— Из-за скорпионов, — сказала Ру.

Они поднялись выше, к увенчанным облаками вершинам, и на поляне — он никогда не бывал на поляне, даже и не думал, но вот она здесь — сели на упавший ствол и стали слушать бурление насекомых. Королевские голубые бабочки невозможных оттенков с комической непристойностью инспектировали соцветия, тычинки и пестики, словно попавшие сюда из страны Оз.

— Это настоящее, — сказала Ру. — Все настоящее.

— Да.

Когда они взялись за руки и посмотрели вокруг, как Первый Мальчик и Первая Девочка, из леса появилась пара медленных млекопитающих, размером с кошку, с огромными глазами и высокими вздернутыми хвостами — может быть, мальчик и девочка; как же они называются? Коати[524], вспомнил или догадался Пирс.

— Ты когда-нибудь, — спросила Ру спустя какое-то время, — думаешь о детях?

— В каком смысле?

— Ну, например. Завести детей. Быть родителем.

— А ты думаешь о них?

— Да.

— Это то, чего ты хочешь.

Она не ответила; это был не вопрос; ее ответ, непроизнесенный, повис в воздухе.

— Ну, — сказал он. — У меня есть сын.

Какое-то время она молчала и не двигалась, хотя и отодвинула свою руку от его руки.

— У тебя есть сын?

— Был. Ненастоящий. Воображаемый сын.

Тишина.

— Его имя, — сказал Пирс, глядя вниз или наружу, но не на нее, — было Робби.

— Робби.

— Да.