Вероятно, это были перчатки того, кто продавал дом.

Дом был слишком велик для них: три больших этажа, хотя на каждом этаже было всего две-три комнаты; при покупке у них не было планов, чем наполнить их. Твердых планов. Однако, оглядываясь назад, Пирс видел, что им двигала невысказанная необходимость к продолжению рода. Ру всегда говорила ему, что не представляет себе, как они будут стареть одни, и он давно понял: тому, что Ру не могла представить, она не позволяла случаться с ней; вместо этого она вызывала к жизни то, что могла представить.

Глава седьмая

Глава седьмая

На четвертую годовщину свадьбы Ру выиграла в офисной лотерее агентства в Каскадии — сотрудники добавили ее имя то ли в честь нее, то ли в честь Барни. К ужасу Пирса призом оказались два билета в Рим и четыре дня в гостиничной сети, с которой агентство Барни было как-то связано.

— Неа, — сказал он ей.

— Что?

— Я не хочу возвращаться в старый Старый Мир, — сказал Пирс. — Кроме того, я не уверен, что он вообще существует, чтобы в него возвращаться.

— Не будь дураком, — сказала Ру с чем-то вроде терпеливой снисходительности. — Я-то никуда не возвращаюсь. Я нигде не была и думаю, что было бы здорово увидеть то, что видел ты.

— Ты не захочешь увидеть то, что видел я.

— Будет здорово, если ты поедешь. Ты сможешь мне все это объяснить. Церкви, картины. Смысл всего этого. — Ру поражало, что, когда они по странным поводам (чьи-то свадьбы, крестины, случайность, любопытство) оказывались в католической церкви, Пирс всегда мог объяснить сюрреалистические образы на штукатурке и витражах: женщина с зубчатым колесом[546], мужчина в коричневом с лилией[547], мужчина — не Иисус, — привязанный к колонне и пронзенный стрелами[548], лучезарная птица и корона[549], случайные буквы INRI[550], XP[551], JMJ[552]. — Разве не сможешь?

— Думаю, смогу. По большей части.

— Домой мы вернемся по-другому, — сказала она. — То есть другой дорогой. Барни обычно говорил — даже не знаю, где он это подцепил, — что во время какого-нибудь завоевания римские легионы всегда возвращались другой дорогой. И таким образом создавали карту мира. — Она сама поступала так же со штатами Нового Мира, набирая знания. Она любила дома, спроектированные таким образом, что можно было идти из комнаты в комнату по кругу и вернуться туда, откуда начал, а не возвращаться по своим следам. Ей никогда не нравилось возвращаться по своим следам. Пирсу казалось, что он всегда только так и делал.

Он оказался прав: в Город, хоть и Вечный, нельзя было вернуться. Город, в который они прибыли, прилетев с запада сквозь ночь и подняв над Средиземным морем солнце, оказался не тем, в котором Пирс был прежде, лишь напоминая его каким-то лукавым образом, те же названия и истории, но все совершенно другое. Стояла середина лета, улицы и площади были заполнены толпами людей, молодых и старых, но главным образом молодых: смеющие девушки с голыми загорелыми животами и кучки юношей вокруг них переходили с места на место, стояли плотными рядами, чтобы бросить монетку в фонтан Треви[553], собирались группками под дельфинами Бернини[554], и играли друг другу на гитарах и флейтах, и слушали радио под меняющимся солнцем.