Обо всем этом Финкель разузнал у прибывших егерей — вроде бы так, ненароком, жалуясь на трудности немецкой обороны. Утром же, на рассвете, когда стали кормить солдат, он встал с котелком в общий строй, получил порцию горячей каши и тем же путем выбрался обратно.

— Страшно было? — напрямую спросил Макаров солдата.

— Страшно, — признался Финкель. — А потом ничего, освоился. Ходил как среди своих. Почувствовал: без охоты они воевать стали. Люди ведь тоже. Война всем надоела.

— Откуда немецкий знаешь?

— Все евреи знают его в какой-то степени. Я учил специально, — ответил Финкель. — Готовился поступать в университет.

Макаров тут же приказал штабному писарю написать на Финкеля наградной лист. Он лично представлял его к ордену Отечественной войны II степени.

О самовольном поступке, разумеется, упоминать не велел.

9

9

Этим же днем Макаров приказал Челюбееву и Визгалину выделить по одной роте, более боеспособной, и объединить их в одну сводную под командованием Фаронова, а затем с началом темноты, когда батальоны навяжут немцам интенсивную перестрелку, эту роту перебросить известным Финкелю путем на ту сторону и ударить с тыла по немецкой обороне в секторе визгалинского батальона.

В сводную роту прислали четыре миномета, два станковых пулемета системы Максим, пять пулеметов ручных, стрелки же, как и раньше, были вооружены только автоматами. Гранат получил каждый столько, сколько пожелал. Целых полдня солдаты готовились к вылазке: набивали патронами рожки, чистили оружие, подгоняли на себе снаряжение, чтобы нигде потом не стукнуло, не скрипнуло и не звякнуло, сушили портянки. Ужином их накормили сытно и раньше всех, дали еще и сухим пайком на два дня: мало ли что может быть. Все это проделали без суматохи, без спешки и по возможности скрытно: всякое подозрительное скопление людей могло быть немедленно замечено немцами — разведка у них работала хорошо.

Как только стемнело, рота вышла на исходный рубеж. Вместе с офицерами в ней насчитывалось пятьдесят шесть человек и двенадцать человек приданных. Роте дали еще двух радистов.

Темнело здесь рано: в полдевятого уже было темно, черно вокруг, как в закрытой яме. Когда Макарову доложили, что рота благополучно прошла скалы и углубилась в тыл к немцам, он велел батальонам начинать. Шипя и разбрызгивая огненные струйки, в черноту неба, в самый рассев тусклых далеких звезд, ударила красная ракета. Батальоны открыли огонь.

— Тра-та-та-та… Та-та-та… Гук! Гук! Бух! Бух! — ворвалось в нагорную тишину обвальным гулом и треском выстрелов.