Национальное самосознание неминуемо проходит через стадию отрицания всего чужеродного, не свойственного ему, и это вполне естественно. Точно так же ребенок начинает осознавать себя в окружающем мире, только выделив собственное «я». Это – свойство нашей человеческой природы, поврежденной грехом, проявление первородного зла, которое Господь обращает в добро, поскольку идея нации содержит в себе не только отрицательное стремление, но и собирательное. Иначе процесс собирания неопределенного числа людей в единое духовнородственное сообщество замер бы, в лучшем случае на стадии семьи или рода. И главный вопрос заключается в том, как происходит этот процесс и по каким критериям наступает отторжение этой группой от себя других людей.

Отрицание знает разные подходы и далеко не всегда обусловлено эгоистичными и враждебными мотивами. Людей объединяет общность крови, языка, культуры, места жительства. Это – совершенно естественный процесс. И в этом отношении роль христианства едва ли может быть переоценена. Признавая каждого из людей сыном Божиим, заповедуя не убивать иноверцев, но любить их, видеть в них своих братьев, Церковь во многом устраняет грубые материальнорасовые критерии солидаризации народностей, наделяя христианскую нацию ролью потенциального имперского мессии, призванного объединить все человечество в рамках единой православной государственности под сенью единой власти. В православной нации также присутствует момент отрицания чужеродных тел. Но отрицания во имя Бога, Добра, во имя всечеловечества и вечного спасения. И через это отрицание через Христа вновь возрождается любовь, которая и есть любовь истинная, христианская.

Бывает, нация сталкивается с чемто качественно для себя чуждым. Тем, что угрожает самому ее существованию. Например, с другой, враждебной культурой, основывающейся на совершенно иных духовных идеалах и вероисповедании. В этом случае отрицание становится способом самосохранения нации, самобытных начал ее духовной жизни. Здесь война культур, вер, характеров, кто кого победит, «или – или». И такая борьба не может изначально оцениваться негативно со стороны Церкви как некое проявление гордыни и животных инстинктов.

Церковь также не признает отвержение по расовому признаку, как не признает и механического объединения всех народностей в некое искусственное космополитическое и безрелигиозное целое, справедливо полагая главным для себя критерием сохранение православной культуры и нации, ее носительницы. Церковь признает православное государство своим могущественнейшим защитником, поддерживает и укрепляет национальную идею. И когда государству угрожает смертельная опасность, она освящает войну во имя справедливости, во имя Христа. Во все времена Церковь неоднократно являла пример величайшего национального героизма, патриотического самопожертвования, не только сплачивая вокруг себя православную нацию в тяжелейшие минуты, но и выступая буквально ее создателем, например, Руси. Как забыть преподобного Сергия Радонежского, св. патриарха Гермогена, св. Филарета Московского, св. и праведного Иоанна Кронштадтского? Стараясь стереть из нашей памяти эти уникальные имена, не уничтожают ли противники национального, православного патриотизма той основы, на которой зиждется живая земная Церковь? Не губят ли они тем самым нашу Церковь, не желая замечать, во что превратились некогда величайшие Поместные Церкви Востока, находящиеся ныне под властью турок?