– Я начал чувствовать себя виноватым, – сказал Стэн. – Мне стало казаться, будто я и правда поднял на тебя руку. Мне снилось… – Он замолчал. – Ужасные были сны.

Дети упоминали о своих смешанных чувствах в отношении верности родителям и обиняком, и открыто.

Посреди пылкой лекции о необходимости обрабатывать руки и носить маски Бруки ни с того ни с сего вдруг сообщила:

– Я нашла папе адвоката по уголовным делам, так как знала, что он невиновен, мама. Не из-за того, что считала его виноватым. Надеюсь, вы оба понимаете это.

«О, моя дорогая, – подумала Джой, – ты никогда не умела лгать».

Однажды, после того как Трой привез им огромную упаковку из двадцати четырех рулонов туалетной бумаги, которую ему удалось добыть среди панической скупки всего в магазинах, и они с Джой остались одни – сидели на задней веранде, держась на безопасной социальной дистанции друг от друга, – он сказал:

– Я думал, отец мог это сделать, мам. Я и правда так думал. И злился на Бруки, потому что она поддерживала его.

Трой говорил совсем как в детстве, когда был маленьким мальчиком и признавался в чем-то невообразимом.

– Не важно, дорогой, просто выбрось это из головы.

Выбрасывать что-то из головы было несовременным способом борьбы с проблемами, но что еще она могла предложить?

Слава богу, Трой и Бруки кое-как залатали свои отношения, как иногда делают братья с сестрами или супруги, – скорее поступками, чем словами.

Бруки купила Трою коробку шоколадных конфет.

Трой купил Бруки машину.

О Гарри Хаддаде Джой и Стэн вообще не заговаривали, пока в один прекрасный день, когда они смотрели новости, не прозвучало сообщение о том, что из-за пандемии впервые со времен Второй мировой войны не состоится турнир в Уимблдоне.

– Я понимаю, почему ты это сделала, – тихо произнес Стэн.

Он не сказал, что простил ее, но Джой восприняла его слова как прощение.

Более молодая пара могла бы потратить не один месяц на обсуждение с психологом этой проблемы, но Джой поняла, что они поставили тут точку. И двинулись дальше. Раз вы нанесли удар по мячу, нет смысла следить, куда он летит. Направление полета уже не изменить. Нужно думать о следующем движении. Не о том, как следовало бы ударить тогда, а о том, что делать теперь.

Она предала его. Он предпочел любить ее и дальше.

Что тут еще скажешь.