— Это вам спасибо, господин полковник! — воскликнул Комлев. — Спасибо и за ребят, которых вы по-отечески приютили, и за дружескую помощь в нашем деле, и за вкусный обед. Я думаю, взаимное содействие в делах потребуется нам и после войны.

— Это верно, я тоже так думаю. Я сказал бы даже, что от взаимного понимания между нашими странами и взаимного содействия будет зависеть и мир на земле, и вся послевоенная жизнь. Это главный урок войны.

Кроме Брайта проводить Комлева и Жичина вышли Коля Кузьмичев и Митя Трофимов, капитан Михайлов, американские офицеры. Жичин залюбовался новгородцем Михайловым. Седовласый капитан и раньше выделялся безупречной выправкой, теперь же к его строевой осанке прибавилось чувство достоинства и уверенности. Нет, не ошиблись они в его выборе, за этот лагерь можно теперь не беспокоиться.

Почувствовав на себе взгляд Жичина, капитан подошел к нему и тихо поблагодарил за доброту и доверие. Оно и окрыляет и внушает ответственность. Жичин крепко пожал ему руку и пожелал мужества.

Славные русские ребятишки храбрились, улыбались, а в глазах были слезы.

— Когда я вернусь домой, пойду в военное училище, — твердо сказал Коля.

— Вместе пойдем, чтоб фашистов добивать. — Это Митя Трофимов поддержал своего товарища.

Комлев и Жичин со всеми простились, сели в машину.

— До встречи в России!

Как застоявшийся конь, машина взяла с места в карьер. Это было как нельзя лучше, Комлева и Жичина могла сейчас угомонить только быстрая езда. Начинало темнеть, водитель включил фары. Дорога тянулась прямой ровной лентой, слегка покачивало. Жичин откинул голову, зажмурил глаза.

— А ты, Федор, молодчина, — неожиданно изрек Комлев. — Поговорили полчаса с парнем — и делу конец, Брайту крыть нечем. Однако рисковый ты. Мало ли что парень мог сказануть…

— Не мог, — ответил Жичин. — Я видел его глаза.

— И что же было в глазах?

— Все как надо. — Жичину не хотелось об этом говорить, но Комлев вынуждал. — Все как должно быть.

— Ты чем-то недоволен? Все получилось ладно.

— Все получилось правильно, — сказал Жичин, — но я не убежден, что мы поступили наилучшим образом.

Жичин ожидал от Комлева возражений, а получил, к своему удивлению, нечто вроде согласия:

— Может быть, ты и прав, — устало сказал Комлев.

Жичин и верил ему, и не верил. Сейчас, когда дело решено и возврата к нему нет, можно было сказать и так. Минутой позже Комлев предложил вздремнуть, и теперь в его искренности Жичин не усомнился. Они продремали до самого Парижа.