Лейтенант встал и, забыв на радостях уставной воинский ритуал, дважды Жичину поклонился.

— Спасибо. От всех солдат душевное русское спасибо. — Он повернулся, торопливо вышел. Должно быть, слеза набежала, подумал Жичин, не хотел, чтоб видели. И напрасно. Слезы у солдат, наверное, и после войны долго еще будут незваными гостями. Жаль, что не расспросил, кто он и откуда. Выправки никакой, видно, из запаса призван. А может быть, и к лучшему, что не стал расспрашивать, — как бы и в самом деле не утонуть в текучке.

На ум внезапно пришел капитан Голдберг. Не очень, пожалуй, хорошо, что они с Комлевым совсем про него забыли, могут истолковать не так, как нужно. Но вспомнился он Жичину не только по этой причине. Из головы не выходили продуктовые пайки. Как выбить их у союзников? Не сможет ли капитан помочь? И захочет ли? Он, конечно, немедленно доложит своим генералам, а те начнут судить да рядить… Нет, лучше всего говорить с генералами послу, и говорить неожиданно, за званым обедом в посольстве, когда и времени нет на размышления, и отказывать не очень ловко.

Жичин снял трубку и позвонил Николаю Дмитриевичу. Тот все выслушал, одобрил и как бы между прочим спросил, не Маргарита ли Владимировна это придумала. Жичин ничего не утаил. В конце разговора Николай Дмитриевич заверил, что посол отнесется к делу благосклонно, но просить посла лучше не ему, а кому-либо из доблестных офицеров. Он же в случае надобности поддержит предложение безоговорочно.

В душе Жичин надеялся, что Николай Дмитриевич, одобрив идею, возьмет на себя и хлопоты, связанные с генеральским обедом. Не вышло, не принял во внимание людские слабости. Мог бы, конечно, и не надеяться, видел же: отношения между послом и советником — не душа в душу. Ох уж эти отношения, есть ли на свете что-либо сложнее? Надо, не теряя времени, звонить самому, звонить и ехать.

Не обнаружив у себя телефона посла, Жичин прошел к Маргарите Владимировне. Доброжелательная помощница изъявила готовность созвониться с секретарем посла и договориться о встрече. Добавила, что у посла могут быть другие важные дела и не следует удивляться, если прием будет назначен на поздний час.

Час Жичина не смущал. Позднее даже лучше — посетителей в холле собралось десятка полтора. Об одной женщине Маргарита Владимировна сочла нужным сказать особо. Пожилая, с аристократическими манерами русская привела с собой двух юнцов. Пришла одной из первых. Непременно хочет видеть главного русского офицера.

— Но Комлев сегодня вряд ли появится, — сказал Жичин.

— Поговорите вы. Мне она свои тайны раскрыть не захотела.