22 июня: «Миша сказал, что чувствует себя, как утонувший человек – лежит на берегу, волны перекатываются через него»[959]. 16 августа: (Об ответе М. А. Булгакова драмсекции) «<…> Написал, что помощь, действительно, нужна, что пусть они похлопочут о квартире для него в Лаврушинском и об авансе во Всерокомдраме (у нас действительно нет ни копейки) <…>»[960]. 23 сентября: «Мучительные поиски выхода: письмо ли наверх? Бросить ли театр? Откорректировать ли роман и представить? Ничего нельзя сделать, безвыходное положение!»[961].

Из письма М. А. Булгакова Б. В. Асафьеву.

2 октября: «Сейчас сижу и ищу выхода, и никакого выхода у меня, по-видимому, нет. <…> Такое положение невозможно, и в доме у нас полная бесперспективность и мрак»[962].

2 октября: «Сейчас сижу и ищу выхода, и никакого выхода у меня, по-видимому, нет. <…> Такое положение невозможно, и в доме у нас полная бесперспективность и мрак»[962].

Из письма М. А. Булгакова В. В. Вересаеву.

5 октября: «Работаю много, но без всякого смысла и толка. От этого нахожусь в апатии»[963].

5 октября: «Работаю много, но без всякого смысла и толка. От этого нахожусь в апатии»[963].

Из дневника Е. С. Булгаковой.

31 декабря: «Кончается этот год. <…> Горький вкус у меня от него»[964]. И наконец, 27 августа 1939 г. уже после краха пьесы «Батум»

31 декабря: «Кончается этот год. <…> Горький вкус у меня от него»[964]. И наконец, 27 августа 1939 г. уже после краха пьесы «Батум»

Е. С. Булгакова записывает:

«У Миши состояние духа раздавленное. Он говорит – выбит из седла окончательно. Так никогда не было»[965].

«У Миши состояние духа раздавленное. Он говорит – выбит из седла окончательно. Так никогда не было»[965].

Теперь попробуем связать данные о горестном состоянии писателя с определенными обстоятельствами 1937 г. Итак, 18 февраля было объявлено о смерти Г. К. Орджоникидзе. Мы не будем вдаваться в комментарии относительно обстоятельств его кончины, в любом случае известно, что И. В. Сталин был недоволен им, очевидно, что нарком был в тупике, скорее всего, доведен до самоубийства[966]. Для М. А. Булгакова это была крупная личная потеря, поскольку он был знаком с ним с владикавказских времен и должен был знать о том, как Г. К. Орджоникидзе поддерживал спасение бывших деникинцев в Терской области, в частности, тот самый список из 102 белогвардейцев, о котором речь шла в первой части. Возможно, М. А. Булгаков отчасти считал и его своим покровителем. Как видим, он неоднократно пытался проститься с ним в Колонном зале, что весьма примечательно, учитывая, что он крайне редко участвовал в подобных церемониях.