5. Воланд

5. Воланд

Вопрос о прототипах Воланда непрост. Одни исследователи отрицают возможность найти реальные прототипы персонажа, поскольку он воплощает образ только самого сатаны. В частности, М. О. Чудакова подчеркивала разницу между Воландом как подлинным сатаной и квази-Мефистофелем в повести «Тайному другу»[1085]. К. Атарова категорически возражает против подобных поисков прототипов героя и, более того, считает эти попытки признаком непонимания авторского замысла и основной идеи романа[1086]. Такое отношение к его образу продолжало позицию, высказанную самим М. А. Булгаковым и Е. С. Булгаковой. Так, С. А. Ермолинский вспоминал свой разговор с писателем, который настаивал:

А у Воланда никаких прототипов нет. Очень прошу тебя, имей это в виду <…> Нет, он категорически отмахивался от всех возможных «прототипов»[1087].

А у Воланда никаких прототипов нет. Очень прошу тебя, имей это в виду <…> Нет, он категорически отмахивался от всех возможных «прототипов»[1087].

Е. С. Булгакова записывала в своем дневнике 27 апреля 1939 г.:

Вчера у нас Файко – оба, Марков и Виленкин. Миша читал «Мастера и Маргариту» – с начала. Впечатление громадное. Тут же настойчиво попросили назначить день продолжения. Миша спросил после чтения – а кто такой Воланд? Виленкин сказал, что догадался, но ни за что не скажет. Я предложила ему написать, я тоже напишу, и мы обменяемся записками. Сделали. Он написал: сатана, я – дьявол. После этого Файко захотел также сыграть. И написал на своей записке: я не знаю. Но я попалась ему на удочку и написала ему – сатана. Утром звонила Лидия Александровна – взволнованная, говорит: мы не спали почти, все время говорим только о романе. Я ночью догадалась и сказала Алеше. Не можем дождаться продолжения![1088]

Вчера у нас Файко – оба, Марков и Виленкин. Миша читал «Мастера и Маргариту» – с начала. Впечатление громадное. Тут же настойчиво попросили назначить день продолжения. Миша спросил после чтения – а кто такой Воланд? Виленкин сказал, что догадался, но ни за что не скажет. Я предложила ему написать, я тоже напишу, и мы обменяемся записками. Сделали. Он написал: сатана, я – дьявол. После этого Файко захотел также сыграть. И написал на своей записке: я не знаю. Но я попалась ему на удочку и написала ему – сатана. Утром звонила Лидия Александровна – взволнованная, говорит: мы не спали почти, все время говорим только о романе. Я ночью догадалась и сказала Алеше. Не можем дождаться продолжения![1088]

В. Виленкин также вспоминал этот же эпизод:

А я еще помню, как Михаил Афанасьевич, не утерпев, подошел ко мне сзади, пока я выводил своего «Сатану», и, заглянув в записку, погладил по голове[1089].